Описание полудуальных отношений Жукова и Бальзака от Веры Стратиевской
Жуков — Бальзак
1. Жуков — Бальзак. Соотношение программ
Партнёров в эту диаду приводит стремление к единству и цельности деклатимной модели: на первых порах им кажется, что они очень хорошо дополняют друг друга. Они ощущают себя частью единого целого и начинают думать, что невероятно подходят друг другу: если и находятся где — нибудь разрозненные половинки единой души, так вот они — наконец — то соединились и друг друга нашли.
Работающая на опережение интуитивная программа Бальзака (+б.и.1) очень органично вписывается в систему ценностей Жукова, который при любой «раздаче призов» старается всегда быть в числе первых, старается везде успеть, всё важное предусмотреть и предвидеть.
ИНТЕГРИРУЮЩИЕ СВОЙСТВА ПРОГРАММНОЙ ВОЛЕВОЙ СЕНСОРИКИ ЗАСТАВЛЯЮТ ЖУКОВА РАБОТАТЬ НА ОПЕРЕЖЕНИЕ В ДОСТИЖЕНИИ СВОЕЙ ЦЕЛИ, ДЕЙСТВОВАТЬ БЫСТРО И ПРЕДУСМОТРИТЕЛЬНО:
- быстро сокращать дистанцию до нужного ему объекта,
- быстро продвигаться к цели, быстро достигать желаемого результата,
- быстро адаптироваться к новым условиям и изменять их с максимальной выгодой для себя.
- быстро внедряться в важную и нужную ему среду и систему, быстро абсорбироваться в ней и быстро абсорбировать её, сохраняя за собой максимальные преимущества, права и привилегии.
- быстро создавать нужную ему (для захвата доминирующих позиций в системе) альтернативную силовую структуру (иерархию).
- быстро и в кратчайший срок захватывать (или перехватывать )власть, преобразуя демократичную систему в централизованную иерархию и единолично (жестоко и деспотично) ею управлять, терроризируя страхом всех остальных её членов и ставя их в зависимость от своей воли и т.д.
Интуитивная программа Бальзака (интуиция времени, интуиция ближайших перемен) в сокращённом, сжатом, тезисном варианте базируется в модели Жукова на позициях суггестивной функции (+б.и.6)и проявляет себя в форме самых обиходных постулатов, относящихся к аспекту интуиции…
— В поговорке: «Готовь сани летом, телегу зимой»…
— Прежде всего она проявляется в тех положениях, которые Жуков сам первый считает себя обязанным выполнять и за невыполнение которых сам первый себя корит и винит, исходя из всё того же положения «ПОСТРАДАВШИЙ САМ ВИНОВАТ В СВОИХ НЕСЧАСТЬЯХ. (В нарушении принятых им постулатов по суггестивной его интуиции времени (+б.и.6) «виноватым» оказывается тот, кто пострадал по причине собственной своей беспечности и непредусмотрительности:
- «Кто не умеет всего вовремя о предусмотреть — сам виноват в своих несчастьях: раньше надо было думать».
- «Кто не добытчик (не гоняется за дефицитом), тот сам виноват»: будет потом искать нужную вещь, одалживать её у соседей, ставить себя в унизительное положение, хотя мог бы заранее её приобрести.(В порядке доброй услуги Жуков всегда «наводит» своих друзей на дефицит: сообщает, где и что продаётся, да ещё и поторапливает: «Идите скорей, покупайте, а то на всех не хватит!».
- «Кто не умеет всего заранее припасать — сам виноват: в нужным момент оказывается не подготовленным к новым условиям, новым житейским трудностям» — таково мнение Жукова, который так же как и Бальзак является предусмотрительным — логиком — деклатимом.
Общность основных положений и постулатов деклатимной модели, объединяющей их в одну систему, сходство взглядов, конструктивизм и прагматизм двух творческих логиков, совпадение по признаку предусмотрительности очень быстро сближает партнёров.
Прагматичному и предусмотрительному Жукова программа Бальзака кажется чрезвычайно полезной, значимой и важной. И прежде всего потому, что она активно работает на все жизненно важные аспекты и функции го модели: аспект (+б.и.) — аспект эволюционной интуиции времени ИЛИ, Бальзака
- задаёт (временной) режим проведения жизненно важных и необходимых работ по освоению окружающей среды, по усовершенствованию форм существования в ней и взаимодействия с нею;
- «напоминает» о том, что всякое жизненно важное действие должно поводиться своевременно (будь то сезонно — полевые работы или принятие новых поправок к уже существующим законам);
- заставляет предусмотрительно думать об экономном, перспективном и выгодном распределении ресурсов, о своевременном и эффективном их пополнении;
- устанавливает временной режим накопления всякого рода жизненно важных преимуществ (социальных, политических, экологических, иерархических…);
- устанавливает временной режим улучшения условий существований в обществе («семья растёт, пора подумать о расширении жилплощади, о повышении по службе, о прибавке к зарплате…» );
- устанавливает временной режим улучшения условий взаимодействия с окружающей средой («Есть время разбрасывать камни и время их собирать», есть время воевать за свои привилегии (с окружающей средой) и есть время мириться (заставлять окружающих примиряться с этими новыми условиями).
Программа Бальзака устанавливает для Жукова (как ему кажется) самый оптимальный временной режим. В свою очередь программа Жукова (-ч.с.) устанавливает удобный режим оптимальный натиска и преодоления и для Бальзака, совпадая с его суггестивной функцией волевой сенсорики (-ч.с.5).
На первых порах прагматичному и предусмотрительному Бальзаку импонируют «накопительные свойства сенсорной программы Жукова. В частности, такие её постулаты, как: «Максимум силы — это минимум слабости», Максимум прочности — это минимум потерь».
Бальзаку нравятся технологические наработки Жукова по укреплению прочности. Также как Жуков, он считает важными оборонительные и жизнестойкие свойства каждого объекта. Также как Жуков, он наращивает свой волевой и оборонительный потенциал, накапливает «защитную оболочку», наращивает «броню».
2. Жуков — Бальзак. Взаимодействие двух конструктивистов
Бальзак внушается по аспекту волевой сенсорики. Властность, целеустремлённость Жукова производит на него впечатление…
— Но разве Жуков будет “завоёвывать” Бальзака так, как это делает Цезарь? — спрашивает Читатель. — Ведь он сам настроен на то, чтобы его тонко “завлекали”, располагали к себе…
— Если Жуков поставит себе такую задачу, он будет добиваться её с не меньшим упорством и настойчивостью. ( Не будем забывать, что полудуальные отношения прагматичны). У Бальзака есть множество высоко ценимых Жуковым достоинств — и деловитость, и практичность, и педантизм. Жуков ценит эти качества и в себе, и в других, и Бальзак может ему показаться во многих отношениях привлекательным партнёром: тихий, скромный, добропорядочный, — идеальный семьянин, — вполне достаточно для того, чтобы захотеть его завоевать.
— Но это будет слишком прямолинейное “завоевание”, — замечает Читатель. — Жуков недостаточно гибок для того, чтобы этически манипулировать Бальзаком…
— И здесь сразу же намечается область их этического дискомфорта: эмоциональная инертность Жукова — его жёсткость, настороженность, замкнутость, резко переходящая в необузданную вспыльчивость, доходящую до неистовства, наталкивается на эмоциональную же инертность Бальзака, на его глухое равнодушие и принципиальное, “непробиваемое” безразличие ко всему, также внезапно сменяющееся вспыльчивостью или жестоким, ироничным глумлением, способным травмировать и менее восприимчивого человека, чем Жуков…
— Хотя Жуков, при его вопиющей бестактности, многим кажется и невосприимчивым, и “толстокожим”, но ведь это обманчивое впечатление?..
— При его “проблематичной” этике отношений, (а это его мобилизационная функция, “точка наименьшего сопротивления”), Жуков бывает и обидчив, и злопамятен. И это создаёт дополнительный очаг напряжения в его взаимоотношениях с Бальзаком — не менее ранимым и мнительным. ( Взаимодействие по каналам 4 — 6, 6 — 4, уровней СУПЕРЭГО — СУПЕРИД). Грубая прямолинейность и подозрительность Жукова, его резкость и вспыльчивость отталкивает и расхолаживает Бальзака ( аспект этики отношений — его активационная функция, аспект этики эмоций — мобилизационная).
— “Растопить” Бальзака можно только демонстративным радушием…
— И то не прямолинейным, (как это может быть у Жукова, опять же в виду его эмоциональной инертности), а гибким, манипулятивным, свойственным его дуалу Цезарю, у которого аспект этики эмоций находится в мобильном блоке на позиции демонстративной функции.
— А если Жуков будет к нему изначально расположен?
— Его навязчивое радушие может и отпугнуть Бальзака, может и насторожить его. Эмоции Жукова могут показаться ему слишком бурными, неуёмными. С не меньшим дискомфортом столкнётся он и пытаясь сгладить вспыльчивость партнёра…
— …которого, если уж он вспылит, ничто не остановит, — напоминает Читатель, — пока он сам не выговорится и не выплеснет всё, что у него “накипело”.
— Впрочем, и такое напряжение по поведенческим функциям возникает не сразу. Поначалу партнёры с уважением относятся друг к другу. Жукову очень импонирует высокий профессионализм и методичность Бальзака в работе, его аккуратность и обстоятельность, стремление досконально разобраться во всём. И в то же время Жукову, сориентированному на некоторую непрактичность отрешённого романтика Есенина, будет неприятна прижимистость и меркантильность Бальзака…
— Хотя бы потому что он и сам наделён схожими качествами — замечает Читатель.
— Только в отличие от Бальзака он их не скрывает, а откровенно декларирует: “Я готов драться за каждую копейку, потому что я — бизнесмен” — заявляет представитель этого типа. К этому его обязывает и выбранная им цель — достижение власти в этом жестоком мире, где, “если не ты их, то они тебя”. Только власть даёт Жукову ощущение защищённости, причём власть безграничная, им же самим утверждённая.
3. Жуков — Бальзак. Взаимодействие двух предусмотрительных логиков (логиков — «накопителей»)
Деньги для Жукова — приоритетная ценность: источник власти и средство достижения поставленных целей. Поэтому и накопительство Бальзака, вызывает у него недоверие. В его прижимистости и расчётливости Жуков усматривает откровенную угрозу себе и своему авторитету. И не только потому, что это уязвляет его второквадровый “комплекс шестёрки” (“ишь он какой, всё в свой карман и тянет!”), но и потому, что этим Бальзак невольно провоцирует его на откровенную конфронтацию, на борьбу амбиций. Жуков не потерпит, чтобы рядом находился кто- то, кто собирается быть богаче или сильнее его, считая, что это может угрожать его власти, влиянию, авторитету. Жукову непременно захочется “помериться силой” с таким новоявленным “конкурентом”, вызвать на противоборство и разрушить этот зарождающийся “кулак”, опасаясь, как бы он первый не нанёс ему удар.
— Есенин, зная мнительность и подозрительность Жукова, тайком от накапливает ценности, делая «заначки» и припрятывая их в укромных уголках…
— Но Есенин, как дуал Жукова и как этик, может убедить его в чём угодно. У Бальзака нет таких средств убеждения.
А кроме того, здесь мы сталкиваемся и с несовпадением квадровых ценностей. Деньги для Бальзака — это способ реализации всех предоставляющихся ему возможностей, это сфера его творческих манипуляций ( пусть даже воображаемых), реальный залог осуществления всех его планов и желаний.
— Но Жуков тоже предполагает властвовать с помощью денег — в этом их с Бальзаком позиция совпадает.
— И отсюда же возникает и борьба приоритетов: борьба за деньги как за источник власти. С той лишь разницей, что для сенсорика -Жукова важнее власть реальная, а для интуита — Бальзака — потенциальная. В деньгах он видит средство достижения необходимой ему степени свободы и независимости:
— То же о себе мог бы сказать и уверенный в своём безграничном могуществе Жуков. Хотя представители этого типа никогда не останавливаться на достигнутом.
— Две доминирующие в этой диаде ценности — аспект деловой логики и волевой сенсорики — в какой — то мере перекликаются, и связующим звеном здесь являются деньги, а также и та независимость и защищённость, которую они дают.
— Что особенно ценно в условиях второй квадры…
— В условиях мироощущения второй квадры независимость часто подменяется вседозволенностью, а ощущение защищённости, (пусть даже иллюзорное), даёт сознание неограниченной власти. В результате и возникают “деятели”, которым может показаться, что им сам чёрт не брат…
И в этом плане Бальзак (при всём его уважении к сильным мира сего) точку зрения Жукова не разделяет. Бальзак осторожен. Достижение власти любой ценой — не его жизненное кредо и не имеет ничего общего с теми гуманистическими идеалами, на которые он подсознательно сориентирован. Как представитель квадры демократов он склонен ненавидеть тиранию в любом её проявлении, как программный интуит он предрасположен к пассивной, философски — отрешённой позиции “стороннего наблюдателя”. Бальзак менее всего готов тратить силы на жестокую конкурентную борьбу, он скорее предпочтёт найти для себя тихую, удобную эко — нишу, где можно будет спокойно пересидеть, спрятавшись от житейских бурь, не причиняя вреда ни себе, ни другим.
— Покровительство Жукова могло бы оказаться для него именно таким подходящим укрытием… — замечает Читатель.
— Но только до тех пор, пока они были бы полезны друг другу, пока не было бы расхождений в программных ценностях и интересах.
4. Жуков — Бальзак. Взаимодействие авторитарного аристократа и демократа — объективиста
Идея авторитарного доминирования, безраздельной и безграничной власти, оборачивающейся для человечества неисчислимыми бедствиями, не вызывает восторга у Бальзака. Бальзак — интроверт — демократ. Его кредо — умеренность и осторожность, а также поиски объективной истины и “золотой середины”, равно справедливой для всех.
Опять же и интуиция времени Бальзака, его прагматичная “интуиция умеренности и воздержания” не всегда бывает полезна Жукову, поскольку редко оборачивается умением, (свойственном его дуалу Есенину), предотвращать или плести интригу, — столь необходимым в борьбе за власть.
— Бальзак — не этик, плести интриги не по его части…
— Бальзак способен на интриги, но они требуют от него колоссального этического напряжения и логического расчёта. И именно логической целесообразностью его интриги и оправдываются. (Как однажды представитель этого типа “раскрыл” заговор сослуживцев на одном частном предприятии: втёрся в доверие к заговорщикам, а потом доложил хозяину фирмы о начинающемся “бунте на корабле”. И сделал он это из соображений личной безопасности и целесообразности: чтобы предприятию не был нанесён ущерб, чтобы оно не прогорело и не было закрыто; чтобы уволены были только зачинщики бунта, а не поголовно все работники фирмы, включая и его самого).
Для достижения своих целей Жуков тоже может пользоваться расчётливостью и предусмотрительностью Бальзака, но только до определённых пределов: Бальзак , кроме того, что не разделяет второквадровых “страхов” и убеждений Жукова, не обладает этической гибкостью и деликатностью его дуала Есенина, не умеет быть «незаметным» и «невидимым» в нужный момент, поэтому не всегда может собрать для Жукова “нужные” сведения и совершить “нужные” действия
А кроме того, Бальзак, (в отличие от Есенина), не поддерживает обстановку экстремальности и эмоциональной напряжённости, искусственно создаваемой Жуковым и составляющей неотъемлемую часть мироощущения второй квадры, поэтому и партнёру он кажется слишком вялым и апатичным. Недостаточно активным.
Поэтому Жукову приходится тратить дополнительные усилия на то, чтобы активизировать Бальзака, что, как правило, приводит к противоположному результату, поскольку Бальзак активизируется аспектом этики отношений — добрым и обходительным отношением к себе.
Но Жуков не этический манипулятор, а логический. И пытается воздействовать на Бальзака убеждением, со свойственной ему логической прямолинейностью…
— Что тоже не всегда проходит: Бальзак — сам по себе логический манипулятор ( «конструктивист») и в искусстве логического убеждения не уступает Жукову.
— Именно поэтому Жуков далеко не всегда позволяет Бальзаку свободно высказываться, предпочитая взвинчивать его эмоционально, воздействовать волевым напором, задавать ему дополнительную нагрузку, ( чтобы недосуг было тратить время “попусту”), нагнетает напряжение, вынуждая его на неоправданные — ни временем, ни целесообразностью — поступки, как то: авралы, штурмовщины, “повышение производительности”, ужесточение дисциплинарных мер…
— Последнее применяется в том случае, если Бальзак без особого энтузиазма включается в организованную Жуковым “гонку”…
— А происходит это потому, что Бальзак, в отличие от Есенина, не умеет расслаблять Жукова. И аргументы, доказывающие несвоевременность тех или иных мер он приводит логические, а не этические. Он эмоционально не отвлекает Жукова по аспекту интуиции времени, (как это сделал бы Есенин), не говорит: «давай мы отложим все дела на завтра, а сейчас погуляем, отдохнём, полюбуемся закатом!» Бальзак говорит Жукову о нецелесообразности спешки, мотивируя свои доводы здравым смыслом, логикой и интересами дела.
Но у Жукова имеется своё представление о целесообразности и об интересах дела. Поэтому несовпадение взглядов, квадровых интересов, а также отсутствие необходимой этической поддержки оборачивается для партнёров логической конфронтацией. Жуков не внушается доводами Бальзака, считая, что он ими пытается оправдать свою лень, проявляет свою незаинтересованность “общим делом”, демонстрирует свою к нему непричастность. А этого Жуков не только не допускает, но и принимает как откровенный вызов его интересам, рассматривает как противоборство и конфронтацию со стороны партнёра. Кажущаяся “непричастность” Бальзака может быть для него не только досадной помехой на пути к намеченным целям, но и злонамеренным препятствием, с которым “надо бороться” и которое “надо сокрушить”.
«Кто не с нами, тот против нас» — основное правило его логической конфронтации. Поэтому Бальзаку оно кажется слишком грубым, прямолинейным и примитивным, как, впрочем, и многие логические аргументы его полудуала. Жуков не признаёт полу -мер. И Бальзак осуждает его и бескомпромиссный максимализм, и за непрошибаемую безапелляционность.
— Двум логикам — деклатимам трудно спорить друг с другом…
— А Жуков к тому же и подавляет Бальзака, и слышит только то, что ему хочется слышать, — только то, что соответствует его стратегическим целям. Во всём остальном: “кто не с нами, тот против нас”.
— Но в данном случае взаимодействуют и два логических манипулятора, у обоих аспект логики соотношений находится в мобильном, манипулятивном блоке…
— И значит обоим бывает трудно договориться друг с другом, — если Жуков мощным ударом направляет свою логику то в одно, то в другое русло и выигрывает спор напористостью, то Бальзак разбивает напористость Жукова своем неспешным, размеренным ходом дискуссии, “ размазывает” её во времени, великолепно пользуясь своей демонстративной логикой соотношений, подкрепляющей его программную интуицию времени. Жуков — стратег, Бальзак — тактик, и в поисках объективных ( по его мнению) доказательств он постоянно меняет тактику, “идёт в обход”, пускается в долгие и пространные рассуждения на отвлечённые темы, используя в качестве аргументов занимательные философские притчи, чаще всего не имеющие отношения к обсуждаемой теме
Жуков — Бальзак. На вершине власти
5. Деспотизм и уступчивость
Логической бескомпромиссности, а зачастую и непоследовательности Жукова, Бальзак противопоставляет свои демонстративные поиски логических компромиссов, ( в которых тоже бывает далеко не всегда последователен). В этом же направлении работает и его наблюдательная интуиция возможностей, подбирающая версии и гипотезы, и его творческая деловая логика, подкрепляющая витиеватые доводы Бальзака довольно прочными и подробно проработанными методиками.
Но эти же качества позволяют Бальзаку и примирить бескомпромиссные идеи Жукова со своей довольно конформной системой взглядов, в том случае, если Бальзак поставит себе такую задачу…
— … Если проникнется идеями, декларируемыми Жуковым, — уточняет Читатель, — что вполне вероятно, поскольку Бальзак внушается по аспекту волевой сенсорики), и может посвятить себя служению им…
— Примером такого служения может быть жизнь и деятельность жены и соратницы “ вождя мирового пролетариата” Н. К. Крупской ( психотип Бальзак), составляющей со своим супругом полу дуальную пару.
Поиски логических компромиссов и врождённая демократичность ещё в ранней юности пробудили её интерес к идеям социального переустройства мира, заставляя желать для человечества более совершенной и справедливой общественной системы. “Гимназическая подруга Нади Крупской Ариадна Тыркова — Вильямс вспоминает:
“Мы постоянно рассуждали о несовершенствах человеческого общества. Наши рассуждения шли от жизни, от кипучих запросов великодушной юности… Во многих русских образованных семьях наиболее отзывчивая часть молодёжи уже с раннего возраста заражалась микробом общественного беспокойства.
Из моих подруг глубже всего проник он в Надю Крупскую. Она раньше всех, бесповоротнее всех определила свои взгляды, наметила свой путь. Она была из тех, кто навсегда отдаётся раз овладевшей мысли или чувству.”
Методичность и основательность проработки материала уже тогда были свойственны Надежде Константиновне, этим и объяснялись её успехи на педагогическом поприще: “Домашняя наставница Н.К. Крупская в течение двух лет занималась по вечерам с десятью ученицами… Успехи её учениц свидетельствуют о выдающихся способностях её, основательности познаний и крайне добросовестном отношении к делу”, — говорилось в удостоверении, выданном юной учительнице.”) 1
1 Здесь и далее цитируется книга Л.Н. Васильевой “Кремлёвские жёны”, Москва, Варгиус, 1993
— В этих качествах, свойственных многим представителям её типа, никто и не сомневается. Интересно, как они проявились в её дальнейшей деятельности…
— …Врождённый демократизм и поиски логических компромиссов впоследствии привели её и к поиску социальной альтернативы: “Марксизм, — напишет она много позднее, — дал мне величайшее счастье, какого только может желать человек: знание — куда надо идти, спокойную уверенность в конечном исходе дела, с которым связала жизнь”.
— Правильно, — соглашается Читатель, — в марксизме её привлекала изначальная справедливость этой идеи, её демократизм. Но взяв на вооружение его теоретическую основу, Надежда Константиновна пыталась найти ему и практическое приложение, а заодно искала и применение собственным силам…
— Преподавание в вечерней рабочей школе, где учёба совмещалась с политической пропагандой как раз и предоставило ей такую возможность…
6. Бальзак. «Работа по т.н.с.» (-ч.э.4), или: что значит «быть замужем за идеей»)
— В те далёкие годы юные Надежда Константиновна была “замужем за идеей” — поясняет Читатель, — она “обручилась” с идеей, вдохновлялась её грандиозностью и величием (аспект волевой сенсорики), её видимой демократичностью гуманизмом ( аспект этики отношений)…
— И это лишний раз доказывает, что тогда ещё она была ориентирована на ценности своей квадры: идея противопоставляла силам зла силы добра, призывала к объединению всех обиженных и угнетённых. В романтической интерпретации Надежды Константиновны идеи марксизма носили заряд позитивной волевой сенсорики Цезаря.
Могла ли она тогда думать, что в будущем ей придётся столкнуться и с противоположной интерпретацией этой идеи? С совершенно иным её воплощением: с насильственным захватом власти, сопровождающимся массовым террором и разрушительными войнами, сменившимся нескончаемыми репрессиями и жесточайшей диктатурой, подавляющей любые проявления свободомыслия.
— И всё это было следствием удовлетворения частных амбиций ограниченной группы лиц! Каково же было её разочарование, когда она с этим столкнулась! И как же был труден для неё выбор собственной позиции…
— Но всё это произойдёт позднее, а пока наша героиня увлечена глобальностью захватившей её идеи и величием избранного ею пути. Неудивительно поэтому, что именно программный волевой сенсорик оказался её избранником — общепризнанный лидер, чрезвычайно энергичный и сверх успешный, сочетающий в себе качества масштабно мыслящего теоретика и приземлённого реалиста, отличающегося всесторонним знанием окружающей его действительности и глубоким пониманием несовершенств человеческой натуры.
Резкость и категоричность его суждений, беспощадная язвительность, с которой он обрушивался на оппонентов импонировали его будущей супруге…
— …Хотя бы потому, что взгляды Жукова и Бальзака по волевой сенсорике на каком — то этапе совпадают. — напоминает Читатель.
— Позволю себе пояснить: негативная волевая сенсорика Бальзака ( его собственная суггестивная функция) на близкой дистанции дополняется позитивной волевой сенсорикой Цезаря, но на далёкой дистанции она “ симпатизирует” негативной волевой сенсорике Жукова, — что объясняется прагматизмом и этической проблематичностью Бальзака, — на начальном этапе грубость и цинизм Жукова, несколько завуалированные рамками приличий и приглушённые им же самим определёнными нормативами, Бальзаку ухо не режут и к защите этических ценностей не призывают.
— Это объясняет и симпатию Крупской к новоявленному лидеру и увлечённость масштабностью затеваемого им предприятия…
— Жуков задаёт Бальзаку глобальные цели. (Внушение по волевой сенсорике). Увлекаясь ими, наша героиня переключается с “малых дел” на “большие”, предчувствуя что и глобальные задачи осуществимы, поскольку теперь они не кажутся ей такими уж фантастичными, а представляются отсроченной реальностью, приблизить которую было в её силах: “революция близка и возможна”…
— Конечно возможна, когда появляется такой яркий и незаурядный лидер…
— “… любовь к мужчине и революция слились для Крупской воедино. Её прозорливость и мудрость состояли в том, что выбор оказался верен. Как много женщин, посвятивших себя революции выбирали не тех мужчин!
Случайный успех?
Рука судьбы?
Точность расчёта?”
— А может быть прагматизм полудуальных отношений? “Победителя видно у стартового столба”, а уж тем более Бальзаку с его дальновидностью и проницательностью…
— Тем более, что и методы, выбранные её избранником для достижения глобальных целей, Надежду Константиновну, по молодости лет, не слишком смущали. В те времена она по — видимому верила, что и антигуманными методами можно достичь высокогуманных целей. Этому “отвечала” и её собственная минусовая волевая сенсорика, созвучная с волевой сенсорикой Жукова ( тоже минусовой); а кроме того, подобные умозаключения вполне могли быть свойственны ей и как представителю третьей квадры, где аспект этики отношений реализуется волевой сенсорикой и является доминирующей, деспотично насаждаемой ценностью: ради достижения счастья всего человечества можно допустить и некоторую “необходимую” и “оправданную” жестокость, лишь бы это привело к высокогуманным целям.
6. Бальзак в проявлениях конформности. «Успешное продвижение по лестнице, идущей вниз»
Раз ступив на путь служения великим идеалам, Надежда Константиновна была верным соратником своему избраннику. Как партнёр, как женщина, связавшая с ним свою жизнь, она была ему прочной опорой, надёжным товарищем, “наперсницей духа”. Никто не умел так понять и так выслушать его как она.
— Он, как и она в то время нуждался в соратнике и соратника в её лице получил. Опять прагматизм полудуальных отношений? Заявка на конкретную помощь полудуала?
— На том этапе он в большей степени нуждался в полу дуале, чем в дуале. ( Дуал пригодился бы ему в более позднее время в борьбе с закулисными интриганами и внутрипартийными врагами, которые в ту пору ещё не представляли для него реальной опасности). В те времена он был бесспорным лидером и ему, логику — теоретику, был необходим педантичный сподвижник- практик — усердный и работящий «деловой логик», умеющий изложить его идеи в методичной и доходчивой форме, чем и занималась в ту пору Надежда Константиновна. Она воспитывала в духе новых и прогрессивных учений подрастающие поколения, она же была методистом и популяризатором его идей. (Как вспоминал о том времени Г.М. Кржижановский: “ Владимир Ильич мог найти красивее женщину, вот и моя Зина была красивая, но умнее, чем Надежда Константиновна, преданнее делу, чем она, у нас не было.”2
2 Л.Н. Васильева.” Кремлёвские жёны”, Москва, Варгиус, 1993, стр. 33.
Зинаида Невзорова — подруга Н.К. Крупской, жена Г.М. Кржижановского (прим. автора).
И всё же, одним только прагматизмом и деловой направленностью отношения супругов на ту пору не исчерпывались — тогда они оба были ещё молоды и привлекательны. “Крупская писала: Мы ведь молодожёны были — и это скрашивало ссылку. То, что я не пишу об этом в воспоминаниях, вовсе не значит, что не было в нашей жизни ни поэзии, ни молодой страсти…”
И всё же элемент “душевности” не слишком разбавлял “полудуальный” прагматизм этой пары, так что их идиллию особо гармоничной тоже нельзя назвать: “По вечерам мы с Ильичём никак не могли заснуть, мечтали о мощных рабочих демонстрациях, в которых мы когда — нибудь примем участие”.
— Вот вам и семейное счастье полудуалов! — замечает Читатель. — Кто о чём, а два одержимых идеями логика мечтают о мощных рабочих демонстрациях. А мы — то гадаем, почему у них детей не было! Или это не что иное, как результат их мощной “рабочей подстройки”? — ни тебе расслабиться, ни подумать о чём — нибудь другом…
— Через эту “рабочую подстройку” и происходило духовное и идеологическое воссоединение нашей героини с избранником, через это и принимала она для себя безоговорочно его политическую платформу, его непримиримую и крайне категоричную точку зрения, мирилась и с его неэтичностью по отношению к соратникам, сводившейся к лозунгу: “Кто не с нами, тот против нас!”. Незаметно для себя принимала она и его логический максимализм.
— А как же поиски логических компромиссов, с которых всё начиналось?..
— Её логический конформизм постепенно перерос в конформизм этический; этика отношений всё более вытесняется логикой соотношений и соображениями целесообразности:
“Владимир Ильич настаивал на разрыве со “стариками”. Помню собрание, на котором произошёл разрыв. Решение о разрыве было принято раньше, надо было провести его по возможности безболезненно. Рвали потому, что надо было порвать3, но рвали без злобы, с сожалением. Так потом и жили врозь”.
3 Такая приверженность догмам лишний раз доказывает внушаемость Крупской по аспекту волевой сенсорики. Она уже не рассуждает, а безоговорочно принимает логическую “мотивировку” своего партнёра, которой он и “обосновывает” необходимость тех или иных действий — “так надо”.
Прежняя Надя понимает, что это жестоко. Речь ведь идёт всего лишь о простом общении в ссылке. О добрых отношениях со старыми людьми. О внимании к ним. В условиях ссылки, где люди живы вниманием и поддержкой, такой разрыв был смертелен для “стариков”.
Новая Надежда Константиновна из добродушной женщины, рядом со своим героем, постепенно превращается в жёсткого солдата революции”.
Как видим, на этом этапе логические компромиссы отходят на второй план (одновременно с этическими уступками), на первый же план выходит жёсткая бескомпромиссная борьба с “инакомыслящими”, (свойственная в большей степени логикам второй квадры, к которой однако же подключается и логик третьей квадры по долгу жены, соратницы и “солдата революции”).
— Сдаётся мне, что здесь уже Надежда Константиновна активно нарабатывает подтип Есенина, — замечает Читатель. — Если супруг и “покровитель” втянулся в борьбу за лидерство, надо следовать за ним до конца, не рассуждая и не задумываясь о том, что правильно, а что — нет.
— Внушаемость программой полудуала в данном случае для неё была более значима и поиски логических компромиссов были направлены на то, чтобы примирить его жёсткую систему взглядов со своими демократичными убеждениями.
Да и чем манипулировать конструктивисту — Бальзаку, как не логикой — творческой или демонстративной, в то время как этика ( отношений или эмоций) у него инертна и незыблема, поэтому и поиски логических компромиссов в конечном итоге оказываются подчинены этике, ( некой “усреднённой”, синтезированной из этих двух аспектов — этики “морализаторской” и “идеологической”, это же и приводит Надежду Константиновну к тому, что она как методист и популяризатор создаёт новый кодекс этических законов, (новую “Библию”) — новую “партийную этику” будущего общества, ведя активную просветительскую работу, посвящает себя делу политического воспитания в духе новой марксистко — ленинской морали.
“Со свойственным ей хладнокровием Крупская “закатывает рукава”. Она пишет и печатает статью “К Всероссийскому съезду учителей”. Составляет проект изменений пунктов программы большевиков, относящийся к народному образованию. Опасаясь за жизнь Ленина, пишет статью о нём, где популярно объясняет, кто он и чего хочет. Баллотируется и избирается в думу Выборгского района Петрограда… Одну за другой создаёт комиссии из рабочих и работниц по борьбе с неграмотностью… Активно секретарствует в Центральном Комитете большевиков, чтобы знать всё творящееся в партии, пока её вождь в подполье.
Крупская пускает свои корни во все стороны решительно и смело. Повсюду ей сопутствует успех…”
С Лениным она встречается урывками, но держит его в курсе дел. А он, видя её развернувшиеся таланты, всё больше нагружает Крупскую делами”.
— Это ли не феномен полудуальных отношений? — удивляется Читатель. — Оба партнёра работают как один слаженный механизм, оба объединены одной общей целью, никто никому не позволяет расслабиться. В альянсе друг с другом дождались они своего “звёздного часа”…
— Создаётся впечатление, что судьба была удивительно благосклонна к этой паре. Работая спокойно и размеренно, они в назначенный день и час получали от неё всё, что хотели. Куда бы они ни направлялись, (куда бы ни направляли их), всё у них получалось на удивление гладко, — везде они методично и продуктивно работали. Они сравнительно неплохо устроились в ссылке, они уютно и комфортабельно жили в эмиграции…
(И это не удивительно: Жуков, и Бальзак, где бы они ни были, везде будут устраиваться с комфортом, что бы ни делали — всё будут делать основательно — таковы свойства их психотипов! Лучшего сочетания для такой судьбы и такой работы не придумаешь!)
А дальше — ещё успешней! В назначенный день и час они благополучно переправились в Россию, чтобы возглавить и триумфально завершить наиважнейшее дело их жизни, составлявшее цель и смысл их существования.
Оба понимали всю значимость происходящего, понимали, что “промедление в восстании смерти подобно”, и им не нужно было сговариваться об этом друг с другом. Они оба готовили этот переворот — результат удивительно слаженного сочетания его воли и её интуиции.
7. «Счастливый треугольник», или восполнение дефицита эмоциональности в диаде Жуков — Бальзак
— Если в этой диаде было всё так успешно и хорошо организованно, если партнёры так дополняли и уравновешивали друг друга, то зачем и каким же образом “вклинилась” в этот слаженный полудуальный альянс Инесса Арманд? — интересуется Читатель. — Была ли она здесь «третьим лишним» и каковы были её функции в этой диаде?
— Инесса Арманд “разрядила” некоторую замкнутость и самодостаточность, свойственную этой полудуальной диаде, как и многим другим.
Гамлет по психотипу, она была не только другом и единомышленником, но и вдохновителем экстраверта — лидера этой диады. Главным образом, она была его “активатором”.
— То есть, её “включение” в состав этой семьи было не случайным?
— В судьбе этой семьи, похоже, не было ничего случайного, по крайней мере, любую случайность они умели использовать в своих интересах. Так что, ничего нет случайного в том, что из всего их многочисленного и неординарного окружения в качестве ближайшей сподвижницы и друга была выбрана Инесса Арманд. ( Человеку менее энергичному и менее исключительному может и не удалось бы “вклиниться” в эту семью.)
Будучи незаурядной и разносторонне одарённой личностью, исключительно деятельной и фанатично увлечённой натурой, чётко осознающей своё жизненное предназначение, Инесса Арманд была мощным генератором эмоциональных и идеологических “импульсов”. Она не только вносила эмоциональное разнообразие в их семью, но “подпитывала” их идеологический тонус — не давала им “соскучиться” в эмиграции, увянуть в покое и благополучии, вдали от революционных бурь. Она была их идейным вдохновителем, воодушевляла, заряжала их своей неиссякаемой энергией, восполняя присущий их диаде некоторый этический ( эмоциональный) дефицит.
Вот как об этом писала сама Крупская:
“Осенью мы все, вся наша краковская группа сблизились с Инессой. В ней много было какой — то жизнерадостности и горячности…»
— “Какой — то…” — замечает Читатель, — природа этой эмоциональности видимо была мало понятна Надежде Константиновне, её собственный эмоциональный порог был значительно ниже.
— Именно поэтому так важен был энергетический тонус, привносимый в её семью Инессой:
“ …Уютнее, веселее становилось, когда приходила Инесса… Она много рассказывала мне в этот приезд о своей жизни, о детях, показывала их письма, и каким — то теплом веяло от её рассказов…”
— Крупскую, видимо, она активизировала по аспекту этики отношений ,если рассказов о детях и семейном счастье ей было довольно для ощущений тепла и уюта, которых, видимо, в собственной семье ей не доставало. А Ильича Инесса активизировала…
— … По аспекту этики эмоций: “Инесса была хорошая музыкантша, сагитировала сходить всех на концерты Бетховена, сама очень хорошо играла многие вещи Бетховена. Ильич особенно любил “Sonate pathetique”, просил её постоянно играть — он любил музыку”.
— Ничего удивительного — эмоциональный и этический импульс представители этой диады получают извне.
— И в данном случае носителем такого импульса была Инесса Арманд. Она же и задала определённую доминанту аспекта этики эмоций в этой диаде, вследствие чего здесь, возможно, усугубился некоторый этический “перекос” — жёсткая, идеологизированная этика эмоций второй квадры, всё более вытесняет здесь третьеквадровую этику отношений, носителем которой могла бы стать Крупская.
8. Бальзак. Отказ от «мистической отрешённости»
— Возможно вследствие этого “идеологического перекоса” Надежда Константиновна и становится апологетом новой коммунистической морали? Ведь это ею потом было отменено преподавание в школах Закона Божьего. Да и зачем, если для понимания объективных закономерностей «достаточно» одного марксизма, а для нравственного совершенствования — марксистко — ленинской этики?
— Аспект этики отношений в системе ценностей Крупской всё более вытеснялся и подменялся второквадровыми ценностями — аспектом логики соотношений и аспектом этики эмоций, — её религиозность и связанная с этим традиционная этика всё более вытеснялась “марксистским” пониманием происходящего и воодушевлением причастности к радикальным изменениям в обществе.
Эту же переоценку ценностей она объясняет так:
“Зачем мне нужна была религия? Я думаю, что одной из причин было одиночество. Я росла одиноко, я очень много читала, много видела. Я не умела оформить своих мыслей и переживаний так, чтобы они стали понятны другим. Особенно мучительно это было в переходный период. И вот тут — то мне очень нужен был Бог. Он по тогдашним моим понятиям должен был понимать, что происходит в душе у каждого человека. Я любила сидеть часами, смотреть на лампадку и думать о том, чего словами не скажешь, и знать, что кто — то тут близко, кто тебя понимает. Позже изжитию остатков религиозности мешало отсутствие понимания закономерностей явлений общественного характера. Вот почему марксизм так радикально излечил меня от всякой религиозности.”
Будучи сама в детстве склонной к мистической отрешённости, отстранённой созерцательности и мечтательности, Крупская, понимая необходимость воспитывать в подрастающих поколениях активную жизненную позицию, насильственно “прививает” им черты коллективистского мышления, лишая их возможности свободного духовного и интеллектуального выбора. (По — видимому считая это выбор слишком сложным (или мучительным?), а потому и не нужным). Учитывая опыт собственных “возрастных” ошибок, она навязывает детям антирелигиозную пропаганду, как самый “правильный” и прогрессивный метод формирования личности и создаёт “принципиально новую” систему воспитания, избавляющую юные умы от необходимости что — либо додумывать и изобретать в духовном плане:
“Я считаю, что антирелигиозная пропаганда должна начинаться очень рано, ещё в дошкольном возрасте, потому что эти вопросы очень рано начинают интересовать теперь детей…”
Всё дальше отходит она от ценностей своей квадры и диады, всё более резкими и категоричными становятся её суждения. Всё больше в них формального подхода, всё меньше этического:
“… библиотекарей и учителей надо подбирать с большой осмотрительностью, ибо главное в библиотекаре и в учителе не талант, не душевные качества, а классовый подход к человеку или книге”.
— Но всегда ли “рабочая подстройка” требует от полудуалов такого кардинального отречения от ценностей своего ТИМа, своей диады и квадры? Ведь этак можно далеко зайти! — беспокоится Читатель. — Да и навязывание жёстких, категоричных мировоззрений Бальзаку не свойственно — представители этого типа обычно ратуют за свободное интеллектуальное развитие. Как же объяснить все эти метаморфозы нашей героини? Или данный случай является частным, единичным примером?
— Данный случай в своём роде действительно уникален — такое глубокое и самоотверженное служение идее безусловно требовало очень глубоких компромиссов и личного самоотречения…
— А также постоянных поисков возможностей этих компромиссов …
— А это как раз то, о чём мы говорили в самом начале: демонстративная логика соотношений Бальзака “реализует” его наблюдательную интуицию возможностей. Неудивительно, что при такой “нагрузке” на уровень ИД “полудуальные” отношения приобретают характер “деловых” и полудуалы “работают” как деловые партнёры. ( Интуитивно — логический интроверт становится похожим на интуитивно логического экстраверта. ) И данный альянс показательный тому пример — чем дальше, тем сильнее у Надежды Константиновны проявляется страсть к законотворчеству, тем ярче проступает в ней стремление “осчастливить” человечество. Действия её приобретают всё больший размах и всё большую смелость, граничащую со вседозволенностью и, как правило, не свойственную Бальзаку, обычно умеющему определять меру возможного и допустимого.
И вот уже эту милую, скромную женщину “заносит на поворотах”, как будто это уже не Бальзак, наблюдающий и философски истолковывающий природные и исторические закономерности, а отчаянно самонадеянный Дон — Кихот, отрицающий все сущие основы мироздания, толком не разобравшись в них:
“Запрещение книг с самого начала стало нормой советской жизни. От поколений силой заслонили целый пласт литературы и искусства. Лучший. Булгаков, Платонов, Ахматова, Гумилёв, Волошин, Цветаева, а позднее Пастернак — вся лучшая литература столетия была под запретом.
Начала запрет добродушнейшая, скромнейшая Надежда Константиновна.
В ноябре двадцать третьего года Горький писал Ходасевичу: “Из новостей, ошеломляющих разум, могу сообщить, что в России Надеждой Константиновной Крупской запрещены для чтения Платон, Кант, Шопенгауэр, Вл. Соловьёв, Тэн, Ницше, Лев Толстой, Лесков”.
Да, запретила. Даже Льва Толстого. Не художественные произведения, а те вредные, по мнению Ленина, с философскими взглядами непротивления злу насилием. Как же без насилия?!”
— Приобщение к власти всё более опьяняет Надежду Константиновну, границы “недозволенного и недопустимого” становятся для неё всё более размытыми…
— … И вот уже теряются ориентиры, и всё дальше отходит она от этических и нравственных ценностей и всё больше подменяет их ценностями логическими, формальными: “Кто — то в своих воспоминаниях писал, что Владимир Ильич любил Фета. Это неверно. Фет — махровый крепостник, у которого не за что зацепиться даже”.
9.Бальзак. Опасные игры с «большой Властью» (Противоборство программы и суггестии.)
Прочитаешь такое и невольно задумаешься, а если бы в руках Надежды Константиновны волею судьбы сосредоточилась самая большая ВЛАСТЬ, она — была бы во многом успешнее Сталина, ибо была более образованна — сумела бы наладить и поставить дело культурной инквизиции.
Большая ВЛАСТЬ и Крупская — странная мысль. А нельзя ли ею, как ключом, открыть некую потайную дверь?.. ”
— Существует ли здесь взаимосвязь? И можно ли её объяснить?
— Конечно можно: внушаемый властью( суггестированный аспектом волевой сенсорики), раболепствующий перед властителями и властелинами человек склонен к деспотизму. И при определённых обстоятельствах вполне мог бы стать тираном. Но вот надолго ли? И совместима ли с властностью и деспотизмом природная мудрость и дальновидность Бальзака? Его способность своевременно признавать и исправлять свои ошибки из опасения причинить другим, (а главное себе ) наибольшие неприятности?
И разве захотел бы он взять ответственность за совершённые им деяния, исказившие судьбы многих народов и завлёкшие их в тупик бездуховности?
Нет. Вряд ли. Такую смелость Бальзак может развивать только будучи вторым лицом в государстве, но никак не первым. И ответственность за свои поступки всегда будет делить с тем, за чью широкую спину он спрячется и в чьих интересах совершит всё это. Только будучи сподвижником кого — то действительно очень влиятельного, только приучившись к полному и безоговорочному подчинению, привыкнув рассматривать свою мысль и свою логику как подспорье для чужих очень “нужных” и “правильных” решений, он может оказаться причастным к негативным и разрушительным процессам. Но при этом будет искренне считать, что разрушает “зло” и насаждает “добро”. И здесь он уже будет прочно стоять на своих квадровых позициях, поскольку жёсткое разграничение понятий “добра” и “зла” — аспект минусовой этики отношений — доминирующая в его квадре ценность, на которую он подсознательно ориентируется.
10. Бальзак. Поиски новой морали. Сопричастность к «созиданию добра»
Крупская “ушла” в марксизм для того, чтобы быть сопричастной “созиданию добра”. Но в силу обстоятельств, в силу оказанного на неё ближайшим партнёром давления, (а также в силу выбранных ею в тех или иных ситуациях решений), она оказалась причастной к созданию одного из самых деспотичных в истории человечества тоталитарных режимов. И если частная её жизнь могла быть заполнена множеством незначительных по масштабу “добрых дел”, (о которых с восторгом вспоминали её современники и биографы — кому-то она паёк “пробила”, кому-то — бесплатную путёвку в санаторий), то и это самым органичным образом вписывалось в систему её убеждений. Крупская искренне считала, что в созданном (не без её участия) “самом гуманном и справедливом” обществе, представители высшей власти тоже должны поступать только гуманно и справедливо.
Так может быть из соображений гуманности избавила она будущих “строителей коммунизма” от необходимости изучать в школе Закон Божий?
Зачем им засорять головы всякой “антинаучной ересью”, когда её же супругом (и его великим предшественником) разработана стройная и всеобъемлющая теория, способная дать ответ “на все вопросы”? Она всего лишь заменила одну “священную книгу” другой — той, к созданию которой сама же и была причастна. Не могла же она предположить, что зря прожила свою жизнь? Не зря же она пробивалась к власти, идя рука об руку рядом с одним из самых выдающихся лидеров своего времени — он поставил перед ней “великие задачи и цели”, и она их последовательно претворяла в жизнь.
— Тогда что нам ещё неясно в этой истории? Что мы ещё выясняем? -спрашивает Читатель. — Куда могут завести Бальзака поиски логических компромиссов? Да хоть в тартарары! Лишь бы это было оправдано “великими и гуманными” целями. И, значит, многое здесь зависит от программирующего волевого сенсорика, — дуала (или полу дуала), который и задаёт ему эти цели…
— Да, но хорошо, если Бальзак следует действительно гуманным целям, поставленным его дуалом — этиком. (Успешных тому примеров существует немало). Но разве могла знать юная девушка, что связывается “не с тем партнёром”? И что будет ответственна не только за его “великие деяния”, но и за его “великие ошибки”, к которым она тоже оказалась причастна.
— Странная вещь суггестия! И интересный аспект, волевая сенсорика — не перестаю ему удивляться! — восклицает Читатель. Но одно мне всё же непонятно: какими мотивами может руководствоваться человек (пусть даже добрый, умный и дальновидный), примыкая к той или иной партии, к тому или иному лидеру, выбирая тот или иной путь? Что им движет: страх оказаться на пути у всесокрушающего, рвущегося к власти лидера, или желание разделить с ним его триумф? Встать рядом и рука об руку пройти с ним весь его жизненный путь?..
— Судьба нашей героини даёт ответ и на этот вопрос:
“ Внезапная болезнь Ленина испугала Крупскую. Впервые за эти послереволюционные годы победы в её голове поселилась мысль: что будет без него?..
…Почти целый год ещё Ленин жил. Дышал. Она не отходила от него, осознавая: с его уходом перевернётся страница истории не так, как они заложили её, предчувствуя, что жизнь всего, наспех собранного в ленинском кулаке государства окажется в другом, более страшном кулаке.
11. Бальзак в борьбе за место в системе
Задумывалась ли Крупская сама над перспективой начать борьбу за ВЛАСТЬ? Приходили ли ей в голову мысли о том, что весь их безумный подвиг с Ильичём по созданию гигантской партийной машины был не нужен?
Крупская у одра умирающего Ленина не сомневалась ни в чём. Она знала: музыка не виновата, если фальшивят музыканты. И верила в чудо победы тех ленинских идей, которые на её глазах превращались в сталинские”.
И всё же она не оставляла попыток, наладить, выправить созданную и ею «машину», чтобы «музыка» всегда “звучала” “правильно”, какие бы музыканты на ней ни играли. И здесь уже она проявляет себя как “механик — наладчик” этой машины, как “деловик”, выходя на свою творческую ценность аспект деловой логики:
Существует привод между РКП и рабочим классом, этот привод уже прочно налажен. Владимир Ильич уже говорил об этой системе приводов, что должны быть приводы от авангарда рабочего класса к рабочему классу, а от рабочего класса, от пролетариата, к середняцким и бедняцким слоям крестьянства. Вот первый привод у нас есть, а над постановкой второго привода, от рабочего класса к крестьянству, надо ещё поработать.”
— Вот ведь как бывает, когда к процессу общественного преобразования подключается логик — деловик третьей квадры! Процесс социальной перестройки налаживается как машина. А деловые качества Надежды Константиновны находят своё новое применение.
— Новое время ставит новые задачи, и наша героиня с её программной интуицией времени это прекрасно понимает; она живёт в духе времени, в соответствии с этим работает. Теоретическая основа “совершеннейшей” из общественных систем уже в целом определена, и Крупская, ( как “творческий “деловик”), видит свою задачу в том, чтобы “доработать” её практически.
— Даже после смерти одного из партнёров, пружина “рабочей подстройки” по инерции продолжает работать? Продолжает начатое ими “ общее дело”?
— Тем более, что в тот период и “дело” их ещё живёт и процветает. (И, как мы знаем, надолго переживёт каждого из них).
Но однажды приобщившись к ВЛАСТИ, Крупская выходить из числа лидеров не спешит. Она пытается отстоять своё “место в строю” (не ради собственных амбиций, а ради продолжения “общего дела”, считая, что только она сможет “правильно” завершить начатое:
“Она пережила Ленина на пятнадцать лет. Давняя болезнь мучила и изнуряла её. Она не сдавалась. Каждый день работала, писала рецензии, давала указания, учила жить. Наркомпрос, где она работала, окружал её любовью и почитанием, ценя природную душевность Крупской, уживавшуюся вполне мирно с суровыми идеями.»
12. Жуков в борьбе за место в системе
— И Всё же, альянс Ленина и Крупской не самый заурядный и не самый типичный случай, — хоть, безусловно, и интересный. Но если представить обычную супружескую пару: он — Бальзак, она — Жуков, какие у них могут быть проблемы?
— Да всё те же — “переизбыток” логики и дефицит этики. Аспект этики отношений по — прежнему проявляется здесь как подавленная или пассивная ценность. Бальзак , как интроверт “жертвует” этим аспектом, приспосабливаясь к глобальным стратегиям и планам Жукова. (Даже проявляя свою преданность из этических соображений, Бальзак мотивирует её всё же логически — манипулируя доводами, он поддерживает точку зрения партнёра, особенно, если предстоящие задачи и цели его увлекают).
Но если в масштабах страны эта логическая “доминанта” могла привести к созданию одного из самых жестоких тоталитарных режимов, то в рамках вполне заурядной и не обременённой широкими полномочиями супружеской пары и последствия могу быть хоть и незначительными, но печальными. Как то: семейные ссоры, скандалы, развод и непременный раздел имущества, — весьма болезненный в этой диаде процесс, поскольку каждый из партнёров дорожит своим материальным благополучием и старается “ выйти из игры” с наименьшими потерями. Остаются заброшенные дети, заниматься которыми недосуг обоим родителям. Бальзаку, с его пассивно — созерцательной отстранённостью, не хочется себя этим обременять, а Жукову, при его чрезмерно деятельном отношении к жизни, приходится решать более значительные ( на его взгляд) задачи: заново восстанавливать пошатнувшееся материальное благополучие, устраивать личную жизнь — опять же, амбиции того требуют, — не оставаться же “брошенным” на всю жизнь? — носить этот “ярлык” Жукову не по силам! Необходимо бороться и за “место под солнцем”, ( к этому его программа обязывает), нужно подумать об очередном продвижении по службе и об очередном обмене квартиры — жизнь тяжела и обустраиваться в ней надо основательно.
— И всё же, хотелось бы рассмотреть хоть один такой “заурядный” случай…
— Вспоминается пример одной, когда — то счастливо складывавшейся полудуальной пары. Он — Бальзак, она — Жуков. Всё начиналось удачно и романтично — оба были молоды, красивы и вполне достойны друг друга. Да и “расчёты” невесты казались точными и правильными: избранник её происходил из добропорядочной, интеллигентной семьи, обладал приятной наружностью, спокойным нравом и был подающим надежды специалистом, — чем не пара?
Поженились они в “благополучные” шестидесятые года и всё у них шло по “образцовому сценарию”: было торжественное бракосочетание во дворце, была пышная и красивая свадьба. В положенное время родился и ребёнок — смышлёный, очаровательный мальчик ( Джек), всеми любимый и опекаемый. А ещё через семь лет “полудуальный” супруг ушёл из семьи к своей сослуживице — дуалу — очень настойчивой и упорной в достижении своих целей женщине, — чего не бывает в жизни! Ещё какое — то время отдаляющийся супруг пытался ради жены и ребёнка сохранить видимость мира и благополучия в семье.
Но именно “видимость” благополучия его супругу и не устраивала. Вот как она об этом вспоминает:
“Я сама была во всём виновата, сама выводила его на ссоры… Надо было быть с ним помягче, а я его изводила упрёками — всё хотелось выяснить, останется он со мной или нет… Тревожно мне было, неспокойно… Он скандалов не вытерпел, ушёл к ней. А ей только того и надо было! Уж как она за ним охотилась — и после работы подлавливала, и нам домой звонила, якобы по делу, и приходила даже. Он у них в отделе начальником был. Потом его и главным инженером назначили, но это было потом, когда он ушёл к ней… А мне одной пришлось Толика поднимать, работала за двоих, чтобы в доме достаток был. Мы после развода в коммуналке оказались, так пришлось потом комнату на квартиру менять. Вот и работала на доплату. А Толик был такой хороший мальчик — умница, отличник и в музыкальной школе учился, и в олимпиадах по математике участвовал, и в спортивных соревнованиях… А как отец ушёл, так он и отбился от рук. Некому было им заниматься. Я работала с утра до ночи, да и личную жизнь надо было как — то устраивать, я молодая ещё была …”
— Ну, и чем же всё это кончилось?
— Судьба этой семьи сложилась трагически: ребёнок общих надежд “не оправдал”, пай — мальчиком он оставался недолго. Мать его воспитанием не занималась — некогда было; чуть что, — срывалась на крик и на побои, вымещая на нём свою обиду и боль. Отца от его воспитания не отстраняли (в этом мать проявила достаточную широту взглядов), но настоящим “воспитателем” оказался сводный брат Толика — весьма проблематичный подросток (ИЛЭ, Дон- Кихот), дружбу с которым ему навязали по настоянию мачехи. (Получился не самый удачный вариант квазитождественных отношений: вместо одного двоечника и одного отличника образовались две посредственности («усреднились», как по системе сообщающихся сосудов). Вместе они слонялись по подворотням, вместе взрывали мусорные баки, вместе попадали в милицию. Один из них генерировал бредовые идеи, другой их реализовывал, зато и ответственность делили поровну. Так мальчик и “воспитывался” в двух семьях. И в обеих он “отбивался от рук”. А чуть подрос, его “забросили” в интернат, (а куда же ещё?) потом в военное училище, потом отправили служить в армию, — оттуда он попал Афганистан, из которого вернулся покалеченным морально и физически.
Родители винят и по сей день себя и друг друга в его несчастливой судьбе. Они же и перебрасывают его с рук на руки как живой укор, как напоминание об их собственном неудачном супружестве.
— А если бы жена в своё время не упрекала мужа? Если бы была с ним деликатна и ласкова, он остался бы с ней?
— Вряд ли… На стороне был “магнит попритягательней”. Да и о какой “деликатности” могла идти речь, если жена чувствовала себя глубоко оскорблённой изменой мужа? (А по-иному и быть не могло: Жуков, как мощный волевой сенсорик, наделённый проблематичной этикой, никакой личной, субъективной свободы выбора партнёру практически не оставляет. Только Есенин, его дуал, может хитростью и уловками выговорить для себя хоть какую — то степень свободы, — как правило, более чем достаточную! На Бальзака, при его глубинном свободолюбии, такое пристальное внимание к его поступкам будет действовать угнетающе. Опять же, и при наличии более привлекательной альтернативы, он с партнёром — Жуковым не останется — испытывать на себе его раздражение, грубость, подозрительность, цинизм — не захочет. Бальзак отстранится от полудуала, и Жуков, при его неуёмных амбициях и проблематичной этике, посчитает эту отдалённость “предательством”, за что и покарает партнёра жестоко, — где уж тут обиду сдерживать?)
А кроме того, никаких надёжных гарантий на будущее муж бывшей супруге уже дать не мог, поскольку позитивного развития их отношений для себя уже не видел, а без этого она не чувствовала бы себя защищённой, не получала убедительной поддержки на свой СУПЕРИД, (по аспектам интуиции времени и этики эмоций). Это только Есенин, благодаря своей творческой этике и минусовой интуиции времени, может и успокоить, и обнадёжить Жукова, настраивая его на самые приятные и радужные перспективы. Только Есенин, открыв на стороне “второй фронт”, (а он часто бывает подвержен мимолётным увлечениям), может подолгу сохранять видимость прочных отношений в своей семье, внушая партнёру уверенность в надёжности и долговременности их настоящих и будущих отношений И чем увереннее будет чувствовать себя рядом с Жуковым, тем большую уверенность будет внушать ему.
Для Бальзака такая двойственность невыносима — слишком большая нагрузка на этику, а она у него негибкая, инертная…
