Гамлет — Максим Горький. Часть 2 (Стратиевская)

5. ПЕРВЫЙ ШАГ ДУАЛИЗАЦИИ: ВЗАИМНОЕ ДОВЕРИЕ И ДЕЛОВОЙ ИНТЕРЕС
(Каналы 3 -7, дуализация по аспектам этики отношений и деловой логики)

При первых же встречах Максим проявляет себя как интересный собеседник, чрезвычайно эрудированный, начитанный, вдумчивый, остроумный, способный поддержать разговор практически на любую тему. Одновременно с этим (по признаку эмотивности, связанным с мобильностью и коммуникабельностью по нормативному аспекту этики отношений (+б.э.3), Максим производит впечатление чуткого и отзывчивого человека, способного быть внимательным, заботливым, деликатным, способного тонко чувствовать и сострадать. Все эти свойства чрезвычайно импонируют его дуалу Гамлету и глубоко располагают при благоприятных обстоятельствах и наличии приятного внешнего впечатления: привлекательной внешности в сочетании с галантными манерами, хорошим вкусом, внешним обаянием, опрятностью, аккуратностью, самодисциплиной, умением учтиво и с достоинством держать себя в обществе, красиво и щедро ухаживать, в точности выполнять данное обещание.

В том случае, когда отношения кажутся «стоящими», Максим может произвести на партнёра самое выгодное и самое благоприятное впечатление (по максимуму полученного воспитания и образования). Если ожидания не оправдываются, Максим может от высшей степени галантности перейти к крайней степени хамства: не любит, когда его «дурят», обманывают, держат за идиота, или «втирают ему очки», — обижается, злится и считает своим долгом жестоко наказать обидчика. И если «наказание» ограничивает злобными выпадами и резким высказыванием на повышенных тонах, можно считать, что обидчик легко отделался. Обидных и жестоких розыгрышей Максим не прощает: поскольку, именно тогда, когда он делает ставку на важное и выгодное знакомство с целью поиска спутника жизни, он меньше всего желает идти по ложному следу и растрачивать своё время, свои шансы, силы и материальные средства на «фальшивку», с которой и неприятностей не оберёшься и связывать себя опасно и не выгодно.

Как системный логик — статик — аристократ- деклатим, ставящий перед собой амбициозные цели и стремящийся достичь их скорейшим путём, Максим прагматичен: не собирается себя растрачивать на ложные (или побочные) цели, а старается их системно скомпоновать так, чтобы каждая из достигнутых целей одновременно позволяла реализовала и другие задачи и открывала перед ним новые перспективы. Уж, если жениться, так на девушке со связями, с хорошим приданным, с пропиской, с идеальными жилищными условиями (чтоб потом к другой не уходить), с великолепной внешностью, хорошими манерами, прекрасным образованием (чтобы не пришлось краснеть за неё в обществе), с хорошими деловыми качествами (чтобы с её помощью многого можно было достичь), чтобы была усердна, прилежна, доброжелательна, чтобы человеком была хорошим, чтобы была хорошей хозяйкой, женой и матерью, чтобы была почтительной с мужем, его родителями и детьми.

Максим — упрямый- деклатим- статик- аристократ- рациональный — интроверт- сенсорик -системный логик. И, по совокупности всех этих психологических признаков, он чрезвычайно требователен к качествам и свойствам своей будущей спутницы жизни. Но самое главное, — он очень расчётлив, прагматичен и упрям — неуступчив (по психологическому признаку). Жизнь должна его очень хорошо «обломать», чтобы он хоть на йоту поступился какими — то своими требованиями к партнёрше. Он хозяйку себе в дом ищет так же придирчиво, как в старину хороший крестьянин себе лошадь или корову покупал. Каждое свойство и каждое качество всесторонне оценит, каждый свой шаг продумает (желательно так, чтобы тут же проверить качество своего приобретения, но при этом иметь возможность его вернуть назад за ненадобностью, да ещё и высказать претензии и предъявить счета к оплате за моральные и материальные издержки).

Когда Максим (даже пожилой, умудрённый жизненным опытом человек) приходит в бракопосредническое бюро, он представляется непритязательным и неприхотливым клиентом. Но когда начинает перечислять все необходимые ему требования к потенциальному спутнику жизни, у компьютера не хватает памяти, чтобы их всех упомнить. (А служащие фирмы вообще предпочитают с ним не связываться и заявки у него не принимать: с одной стороны Максимы подают о себе сведения, с другой, — Гексли ищут себе спутника жизни (так, на всякий случай, — вдруг кто — нибудь интересный проявится), — а знакомить решительно некого и не с кем.)

«Дуализируясь по расчёту», следя за точным соблюдением требований, Максим попадает прямёхонько на Гексли, который очень точно угадывает всё, что желает очередной «герой дня» и очень расчётливо и гибко работает по принципу «чего изволите-с?» попадая в эпицентр отношений конфликта: когда, кажется, привиделось некое долгожданное чудо, каждый из партнёров ждёт «продолжения волшебного сна», а он оборачивается страшной реальностью.

С Максимом «дуализироваться по расчёту» — себе дороже! Человек он практичный, хозяйственный: не успевает привести в дом жену (именно ту, которую «взял по расчёту»), как тут же находит ей «полезное» применение. Направит «в работы» — на кухню, в поле, в хлев, в коровник… Тут и всей романтике конец.

Поэтому для полноты счастья Максиму нужна такая романтика, которая бы не развивалась как миф, не разрушалась как мираж при первом столкновении с действительностью.

Конечно, дуализироваться он может и с девушкой из малообеспеченной семьи, и с сокурсницей по институту, и с соседкой по студенческому общежитию. И прежние установки здесь будут решительно не при чём. Всколыхнётся где — то в глубинах памяти образ прелестной девушки из средневекового замка. И кончено! — Вот оно моё счастье, и другого не надо!

Все былые расчёты забываются тут же. И не находится другого желания, кроме как служить ей, как прекрасной даме. И самому быть для неё «рыцарем в сверкающих доспехах»…

Возможность дуализироваться с «девушкой из общежития» оказывается преимущественной, поскольку именно здесь Максим получает возможность присматриваться к ней и судить о её способности успешно существовать в «системных отношениях», соблюдая (как сейчас бы сказали) все правила «коммунального общежития». (Жизнь в средневековом замке тоже организовывалась по принципу «коммунального общежития», хотя она оплачивалась феодалом и носила ранговые различия: кто ближе к элите, тот и устраивался с большим комфортом. Но по способности существовать в коммунальных условиях своего ранга — тихо, скромно, организованно, соблюдая приличия и не выходя за рамки устава, и определялась та девушка, которая имела все основания создать о себе наилучшее мнение (среди контролирующих структур), получить наилучшую рекомендацию и сделать успешную карьеру, прослыв «образцово — показательной», «исполнительной» и «незаменимой» и приблизиться к «элите» в кратчайший срок. Именно такую жену, подходящую для существования в любой закрытой и самодостаточной системе выберет себе Максим и по расчёту, и по симпатиям.

Такую будет присматривать и среди девушек своего ранга, полагаясь на свою наблюдательность. (А у него глаз — «алмаз»). И «алмаз» он будет искать себе в спутницы жизни — «скромный бриллиант» чистейшей воды. По тому, как девушка умеет держаться в обществе — тихо, скромно, но с достоинством, чётко понимая своё место в системе, не упуская его, не уступая его никому и отстаивая свои права законными, нормативными способами; по тому, как она умеет быть доброжелательной к окружающим и почтительной к старшим; по тому, как она умеет проводить время, занимаясь полезными и необходимыми (для успешного существования в коммунальных условиях) делами; по тому, как она подбирает себе ближайшее окружение из самых надёжных, и благовоспитанных сверстниц; по тому, как организует свой досуг, посещая театры, музеи, библиотеки выясняется: подходит ли она в супруги такому «человеку системы» («человеку в футляре»), каким является Максим, или нет. И тут, как правило, либо всё сходится «одно к одному» (как в хорошем клише), либо не состыковывается совсем. Максим остановит выбор на девушке с безупречной репутацией, о которой никто никогда плохого слова не скажет. (А иначе, он просто не сможет с ней жить. Поскольку, будучи ТИМом наиболее социально ориентированным, ЛСИ (Максим) очень зависим от мнения окружающих его людей. А окружение он старается себе подбирать тоже очень достойное, опасаясь «как бы чего не вышло» и подстраховывая себя по аспекту интуиции потенциальных возможностей. Поэтому, искать себе подругу среди бедовых девиц -«сорви голов» он тоже себе не будет. (Он таких за версту обходит, стараясь не иметь с ними ничего общего.) Опасения «как бы чего не вышло» должна разделять и его подруга ЭИЭ (Гамлет), поскольку аспект интуиции возможностей является в этой диаде вытесненной ценностью. И, значит, дружить с девушками, дающими повод для сплетен, она тоже не будет (если дорожит своей репутацией, если хочет остаться в системе, если хочет перейти на преимущественные, привилегированные позиции. А для Гамлета, как и для Максима вне иерархии нет существования в системе и «плох тот солдат, который не хочет стать генералом». Без сопровождения девушка (Гамлет) тоже будет появляться крайне редко: и потому, что экстраверт (нужна компания); и потому, что аристократ (нужна свита); и потому, что решительный негативист (необходимо сопровождение, ограждающее от возможных неприятностей, а то, «как бы чего не вышло»). И как стратег — квестим, наворачивающий препятствия на пути к достижению цели, она не хочет быть слишком легкодоступной для Максима. Ей тоже нужно испытать его решимость, целеустремлённость, терпение. Нужно предоставить ему возможность обдумать своё решение, своё намеренье. Хотя расхолаживать его она тоже не будет. Её «свита» уже достаточно ею вышколена и подчиняется ей беспрекословно: появляется и исчезает по первому же её требованию, понимая её с полуслова, с полунамёка. Поэтому, в нужное время она оказывается в нужном месте (интуиция никогда её не подводит), и Максим получает возможность использовать этот шанс.

Партнёрша кажется безупречной, если завораживает взглядом и голосом, энергией слова, мимикой, жестами. (А всё это — атрибуты эмоциональной выразительности ЭИЭ (Гамлета) — врождённые и приобретённые: подмеченные, заученные, наработанные, отточенные д мастерства, доведённые до высочайшего уровня совершенства.) Научиться хорошим манерам, движениям, мимике, пластике, заранее зная, что они пригодятся ему в жизни, может любой Гамлет. Для этого не обязательно посещать студию актёрского мастерства. Хотя в театр, в кино — к зрелищам всех жанров и уровней их тянет с раннего детства. ЭИЭ чрезвычайно наблюдательны. Подмечают и копируют всё, что им кажется интересным в людях: характеры, мимику, жесты, взгляды, походку, улыбку. И выбирают для себя ту модель, которая кажется им наиболее подходящей по случаю, или наиболее естественной и органичной для окружающей их среды.

По нормативному технологическому аспекту деловой логики (+ч.л.3) успешно проявляют себя технологами (индивидуальных и массовых) коммуникативных моделей. Что позволяет им выгодно использовать эту способность в тактических и в стратегических целях: быть лидером, «душой» и центром компании, завоёвывать бешенную популярность, вызывать к себе безграничное доверие, манипулировать мыслями, чувствами, интересами и настроениями людей в любом обществе, на любом уровне, в самых широких кругах. (По части полит.технологий, режиссуры и моделирования общественных явлений и событий с Гамлетом мало кто может сравниться в соционе.)

Произвести сильное впечатление на Максима даже при самой скромной внешности Гамлет может без особого труда. Проблема заключается в том, чтобы подходить Максиму по социальным параметрам. (Максим — человек системы. Системный логик-аристократ, разделяющий людей по формальным признакам на сословные, ранговые категории, на духовные, этнические и идеологические общности, на целевые и профессиональные сферы — престижные и не очень. Максим конформен: он не идёт против существующей власти и не склонен поддерживать оппозиционеров. Хотя представители этого ТИМа встречаются в среде диссидентов, в числе лидеров оппозиции; и успешно функционируют в этих кругах, устраивая там для себя удобную и выгодную эко — нишу и подыскивают себе выгодную партию из числа единомышленников.)

Максим — сноб, Максим — эстет. Комфорт, благоустроенный быт, престижные, родственные связи, их популярность в обществе, их высокое социальное положение и доминирующее влияние в окружающей среде — всё это имеет для него большое значение. Поэтому, в процесс дуализации этой диады включается программа коррекции социальных нормативов с «подгонкой» желаемого под действительное — «доработка» до уровня необходимой психологической и социальной адаптации с будущей социальной средой, — иерархической системой родственных связей, в которой в дальнейшем будут развиваться отношения двух дуалов. Максиму крайне важно, чтобы его спутницу приняли в его среде как ровню, чтобы ему не пришлось её стыдиться, не пришлось за неё краснеть, оправдываться, объяснять какие — то неловкие или неэтичные её поступки. Максиму важно чтобы его спутница пришлась ко двору в этой новой для неё системе, сумела достойно и органично войти в неё, прижиться в ней и стать «своей» для всех наиболее уважаемых и почитаемых её членов» чтобы сумела найти правильный и нужный тон отношений со всеми.

Задача усложняется тем, что Гамлет и Максим — оба упрямые. Упрямство их диадный признак. Ни тот, ни другой не желают понижать уровень своих запросов и требований. Более того, не позволяют партнёру понижать уровень своих требований к себе, быть снисходительным к собственным слабостям и к слабостям других. При этом оба, будучи рационалами -прагматиками (ЛСИ (Максим) по наблюдательной (-ч.л.7), ЭИЭ (Гамлет) — по нормативной: +ч.л.3) стараются реально взвешивать и свои шансы и шансы партнёра.

Выручает второй диадный признак — беспечность…

6. ВЫРУЧАЕТ ПРИЗНАК «БЕСПЕЧНОСТИ»
(ПРОГРАММЫ МИГРАЦИИ И РАССЕЛЕНИЯ НА ДАЛЬНИЕ ТЕРРИТОРИИ)

Всем известны эти студенческие свадьбы, — когда молодожёны по два — три года живут в разных комнатах (у каждого по пять, по десять соседей), встречаются украдкой и вместе им удаётся побыть только во время каникул (когда соседи разъезжаются), или когда они сами приезжают к своим родным и близким домой, и с их правами супругов хоть кто — то начинает считаться. Но опять же, до определённого момента: не так — то легко быть «главой семьи» — то есть, основателем новой семейной иерархии и при этом «встраиваться» в уже существующую — доминантную, родительскую иерархию на правах подчинённой и, как правило, унижаемой — субдоминантной. Трудно, прежде всего, потому, родители начинает эту субдоминантную иерархию (то есть новую, молодую, ещё непрочную семью) традиционно разрушать, доказывая им всеми возможными способами, что они были и будут оставаться на подчинённых позициях. А если родители пожелают, то их вообще разведут. Главной цели — рождения внуков можно добиться и от разведённых супругов, а заменить отсутствующего родителя может и бабушка, и дед.

Молодожёны — Максим и Гамлет — в этой ситуации чувствуют себя ужасно. Не подчиняться и не почитать родителей они не могут. Помешать родителям разрушать свою молодую семью они тоже не могут: для этого нужно поминутно одёргивать их, возражать им, прекословить, оспаривать их мнение, их поручения, их действия, нацеленные (традиционно!) на разрушение молодой семьи, которую они сейчас воспринимают как конкурирующую и претендующую на доминирование иерархию. Двух равно доминирующих иерархий в одной централизованной системе не бывает и быть не может. Значит, либо общая система уже будет децентрализована, и молодая семья отдалится от родителей. Либо новая, молодая семья уже не будет централизованной (и перестанет быть иерархией), будет разрушена на корню и потеряет какие — то важные свои программирующие позиции и функции, структурные, связи, звенья и элементы. И Максим как программный структурный логик понимает это лучше других, видя как разрушаются и его связи с родителями (под влиянием их неуважительного к нему отношения), как разрушаются его связи с женой, вынужденной терпеть унижение и быть свидетелем унижения своего мужа. И хотя во второй квадре бытует правило «кто больше кричит, тот больше прав получает», оно касается только внутрисистемных отношений «равных по званию» в рамках одной иерархии. Но со «старшими по званию» Максим — Гамлет, в соответствии с программами своих ТИМов, обязаны соблюдать субординацию. Поэтому родителям здесь не прекословят (а иначе, какая же это семья получается? — и какой можно подать пример детям?). Права родителей здесь уважают. Нарушение прав родителей — нарушение правил семейной субординации, семейной иерархической преемственности, семейных обычаев и традиций, которые считаются основной ценностью диады Максим — Гамлет и которые здесь свято чтут.

Всё обходится сравнительно благополучно, когда каникулы быстро заканчиваются, или у молодожёнов находится причина их сократить и пораньше вернуться к учёбе. Всё удачно устраивается, если по окончании учёбы молодожёны получают распределение в отдалённый город, уезжают от родителей и начинают строить свою жизнь самостоятельно. Возникает новая семейная иерархия, освобождённая от пережитков и предрассудков прежней, родительской иерархии, созданная на новом месте, под новым (эволюционным) углом на оси времени, в которой всё организуется по новым (современным им), порядкам и правилам, подчиняется их взаимному уважению, взаимной помощи, взаимному распределению прав и обязанностей. Без трудностей, конечно, не обходится, но выручает оптимизм, целеустремлённость, упорство, а также тот факт, что в жизни Максима и Гамлета всегда есть место подвигу.

7. СУГГЕСТИЯ ПО АСПЕКТУ ЭТИКИ ЭМОЦИЙ
(«В ЖИЗНИ МАКСИМА И ГАМЛЕТА ВСЕГДА ЕСТЬ МЕСТО ПОДВИГУ»)

С первой же минуты своей встречи с дуалом, Гамлет начинает ориентировать Максима на подвиг, — на раскрытие и реализацию своих сил и возможностей по максимуму — и тем, что пытается заинтересовать собой и отношениями с собой, и попыткой внушить ему глубокую веру и заинтересованность в возможных позитивных перспективах, которые станут для него доступными, если он поставит перед собой амбициозные цели и пожелает их достичь.

Зачем Гамлету это нужно?

Проблема в том, что Максим — робок (в том смысле, что не способен выходить за рамки дозволенного уставом системы). Максим — реалист, здравомыслящий прагматик. Сам он не склонен переоценивать свои силы и возможности. Не рискует взваливать на себя непомерную ответственность, не рискует прыгать выше головы и хватать звёзды с неба. Деловая, служебная (системная) или профессиональная авантюра — не его метод. Максим не склонен к авантюризму. Его кредо: «тише едешь, дальше будешь». Главное — не быть в тягость системе: везде поспевать, всё делать к месту и вовремя. Не тащиться в хвосте, не быть среди отстающих, не тянуть коллектив вспять. «Садиться не в свои сани», прыгать через голову «старших товарищей» — Максим тоже не считает для себя возможным. Это не системное отношение, это не по правилам системы, в системе (а тем более иерархической) так не поступают. (Уличат в неподобающих методах продвижения по службе, стыда не оберёшься, — как потом товарищам в глаза смотреть?)

Гамлет склоняет Максима к посильным авантюрам. Таким, например, как осуществление очень дерзкого творческого, политического, профессионального или социального проекта. Может подвести его к мысли о неравном (в иерархическом отношении) браке, идущим в разрез с требованиями системы, с которыми Максим привык считаться и которые привык уважать. Но Гамлет заставляет его отбросить эти сомнения: какой же он рыцарь, если не может отважиться на прорыв, на смелый шаг, на дерзкий поступок. И хотя бы один раз и пойти против правил системы? (Если не поддастся этому порыву — значит суггестия (внушение) не состоится. А Максим наихудшим образом зарекомендует себя в глазах дуала: предстанет как «бесчувственное существо», «предатель», с которым вообще не следует иметь дело. Гамлет может взять Максима и «на слабо». (И то верно, почему бы ему и не ощутить себя принцем, способным жениться на Золушке?)

Что нужно сделать, чтобы заставить сноба -Максима (например, юношу из элитных кругов) жениться на простой девушке из общежития?

Гамлет делает ставку на этику эмоций. Стремится произвести на дуала неизгладимое впечатление. Всеми силами старается запасть ему в душу. Но делает это исключительно силой эмоций: исключительной выразительностью взгляда, определённым интонационным нажимом, эмоциональным пафосом, силой и энергией слова, глубиной и выразительностью мысли. В каждом движении, жесте, взгляде Гамлет старается быть неотразимым — потрясающим, сногсшибательным, незабываемым. Действует по принципу: явился, потряс, покорил! (Заворожил, очаровал, прошиб!)

Гамлет не говорит, а изрекает. И «раздувает эмоции по максимуму (+ч.э.1.). Играет театрально (или с налётом театральности), но чрезвычайно впечатляюще, искренне и глубоко. Сам верит в то, что хочет выразить. Воодушевляется сам и воодушевляет этой игрой Максима. Гамлет — игрок. И, выбрав себе подходящего дуального партнёра, он многое ставит на карту в такой момент. Старается быть предельно убедительным, заранее будучи уверен (чувствуя интуитивно), что доверчивый и простодушный Максим не подловит его на этой избыточной театральности (со всеми, сопутствующими ей «спецэффектами»). Не всякий, а только программный этик заметил бы этот избыточный пафос Гамлета. А Максиму он для полной суггестии (для абсолютной полноты внушения) подходит идеально. Будь эмоциональный импульс послабее, до Максима бы эти «сигналы» и вовсе не долетели, к «спектаклю» дуала, к методам его эмоционального воздействия он остался бы равнодушен. Будь сигнал посильней, Максим решил бы, что Гамлет переигрывает. Интуиция позволяет Гамлету чётко регулировать меру эмоционального воздействия и быть при этом предельно убедительным. Эмоции Гамлета захватывают Максима, возникает ощущение эмоционального единства, неразрывной прямой и обратной эмоциональной связи. И вот уже Максим целиком и полностью доверяет своему дуалу и ожидает, как чуда, счастливого поворота своей судьбы: наконец — то в его жизни произошло самое главное событие, наконец — то судьба свела его с тем человеком, которого он всю жизнь искал и о встрече с которым мечтал! Наконец — то он нашёл свою вторую «половинку», и теперь его жизнь станет счастливой и полной. Хотя самое важное и трудное ещё впереди: «Золушку» надо ввести «во дворец», в отчий дом (в иерархическую, матричную систему), «встроить» в среду сословных, ранговых отношений привычного ему круга людей. Нужно посмотреть, как новая молодая ветвь приживётся на родовом дереве. Нужно устроить для себя и своей будущей семьи надёжную и удобную экологическую нишу, стараясь при этом никого (главным образом — старших) не стеснить, не обидеть, не возмутить, чтобы не нарушить уже сложившихся системных связей.

Выручает уважение к традициям и преемственным системным связям в этой диаде.

8.ПРЕЕМСТВЕННОСТЬ И УВАЖЕНИЕ К ТРАДИЦИЯМ

Преемственность системных отношений — великая ценность в диаде Гамлет — Максим, поэтому подрывать корни вскормившего их древа (вести себя, как «свиньи под дубом») они не будут — это противоречит эволюционной миссии их диады. Их задача: не разрушать на корню матричную, а продолжать и развивать дело отцов, базируясь на преемственности традиций и знаний.

Гамлет уважительно относится к сложившимся связям и отношениям в системе, поэтому заботу Максима в этом вопросе принимает, как свою. Старается по всем параметрам подходить заявленным требованиям. Правдиво сообщает о себе все необходимые сведения. (В рациональных диадах социона так принято: лучше нелицеприятная правда сразу, чем неожиданное разоблачение потом. О наличии долгов, семейных или вне семейных проблем и обязательств принято говорить на ранних этапах знакомства — до того, как отношения вступают в серьёзную и ответственную фазу. Отговорки: «Я не хотел тебя расстраивать, поэтому не сообщил о своих тайных пристрастиях»- здесь не проходят и считаются предательством интересов партнёра. По этой же причине рационалам трудно строить серьёзные отношения с иррационалами, часто поступающими наобум, «на авось», «как кривая выведет». В рациональных диадах преданность и честность ценится превыше всего.)

В диаде Максим — Гамлет, где аспект негативной интуиции потенциальных возможностей («как бы чего не вышло») представляет реальную угрозу для обоих, принято говорить о себе правду и только правду. Отступление от этого принципа влечёт за собой глубокие разочарования, которые оседают тяжёлый грузом на душе, оставляют неизгладимый след на отношениях и никогда не исчезают из памяти.

В диаде Гамлет — Максим совершенно запрещено лгать и говорить неправду. В экстремальных условиях диады упрямых — беспечных — рационалов второй квадры это и рискованно, и недопустимо. Максим в этом отношении очень требователен (всё тот же болезненный аспект интуиции потенциальных возможностей). Гамлет старается этому требованию удовлетворять, хотя иногда и действует на свой страх и риск по принципу “не пойман — не вор” — уж если солгал, старается не попадаться на лжи. Потому и врёт очень искусно, и обвинение старается от себя отвести (если уже пойман на каком — то проступке). Но в отношениях с Максимом Гамлет предпочитает изначально быть честным. Сложившимися добрыми отношениями дорожит. И уж если приходится брать грех на душу, старается вовремя и в подходящий момент покаяться.

Пример:
Одна милейшая дама средних лет (ЭИЭ, Гамлет). Будучи в зрелом возрасте, встретила на курорте мужчину намного моложе себя и у них завязались изумительные, романтические отношения. Случилось так, что оба они были из одного города и, вернувшись из отпуска, стали продолжать встречаться. Отношения стремительно развивались, и через какое — то время этот человек предложил ей выйти за него замуж.

Она бы и рада была согласиться, но её очень смущала разница в возрасте. И хотя она выглядела значительно моложе своих лет, она всё же не решалась сказать об этом своему другу, опасалась, что если он узнает, то перестанет с ней встречаться. Она поделилась своей тревогой с приятельницей, и та предложила ей “потерять паспорт”, а взамен утерянного обещала “сделать” другой документ, где будет проставлен более подходящий для её жениха возраст. Сказано — сделано! Справили будущей новобрачной новый паспорт, и в назначенный день и час она без хлопот сочеталась со своим возлюбленным законным браком. И ничто не омрачало счастья молодожёнов до тех пор, пока подружка, позавидовав им, не стала шантажировать новоиспечённую супругу: требовала очень крупную сумму денег в обмен на дальнейшее сохранение её тайны.

Но новобрачная достойно выдержала это испытание. Из своего далеко не юного возраста она извлекла определённую пользу: сама обо всём рассказала мужу — и про свой истинный возраст, и про подлог. Призналась, покаялась, объяснила, что очень боялась его потерять. Поклялась, что никаких других тайн от него у неё нет: возраст -единственное, что она от него скрывала. Обещала ему впредь говорить только правду. Только после этого он её простил. Но она видела, что прощение далось ему очень нелегко: он ещё долго и тяжело переживал этот обман.

В большинстве случаев ( или, по крайней мере, без крайней необходимости) Гамлет старается не разочаровывать Максима. Сообщает о себе только правдивые сведения, старается ничего не утаивать и не искажать. Понимает, как это важно для их семьи в настоящем и в будущем.

И, разумеется, старается произвести на Максима наиболее благоприятное впечатление. Чтобы окончательно развеять все страхи и сомнения своего дуала, чтобы заставить его решиться на такой важный и значительный шаг, Гамлет изо всех сил старается быть (или выглядеть) таким, каким хочет видеть своего идеального партнёра Максим. Для того, чтобы угадать это, Гамлету иногда хочется свериться со своими наблюдениями, заставить поработать своё воображение, поднапрячь свою интуицию и найти в памяти, в воображении, в окружающей его реальности тот образ, который хотелось бы воссоздать наяву, чтобы уже на всю оставшуюся жизнь покорить им и очаровать своего избранника. (Гамлет, что ни затеет, всё любит делать с интересом, с огоньком и с фантазией. Так, например, одна милейшая девушка — Гамлет, желая охмурить своего возлюбленного (который при ближайшем рассмотрении оказался Габеном) всё время брала у подружки ребёнка «на прокат», желая продемонстрировать, как сильно развито в ней материнское начало. Появлялась в доме этого паренька с пятилетним ребёнком и устраивала спектакль по всем правилам: возилась с малышом, одевала, раздевала, кормила с ложечки — входила в образ будущей матери. («Работала» по демонстративным эмоциям, видимо подсознательно подстраиваясь под психотип Габена, поскольку её прямое эмоциональное воздействие оставляло его полностью равнодушным.) Замуж за него она (к счастью для себя) так и не вышла. Но идея стать матерью увлекла её не на шутку: очень понравилось возиться с ребёночком.)

В дуальных отношениях Гамлету никаких особых поисков проводить не приходится. Все нужные образы находятся сами собой в рамках системы приоритетов и ценностей его ТИМа и его дуальной диады. При отсутствии каких — либо объективных препятствий и противопоказаний отношения складываются чрезвычайно легко. И эта лёгкость их обоих приятно удивляет, радует, веселит, активизирует, воодушевляет. Возникает ощущение полёта и опьяняющей радости — ощущение дуальной эйфории, — избытка радости, избытка счастья, избытка сил, избытка щедрости; ощущение необычайного эмоционального подъёма, прилива сил и вдохновения.

9. МАКСИМ — ГАМЛЕТ; СОЦИАЛЬНЫЙ РОМАН

В рациональной диаде Гамлет — Максим всё жёстко подчинено уставу и «уставным отношениям». На мужа- Максима возлагается обязанность защитника и хранителя устава семьи. За сохранность целостной, централизованной системы отношений отвечает он. И он обязан защищать супругу от унижений и оскорблений со стороны «старших по званию» родственников. В противном случае, жена — Гамлет посчитает его «предателем» с полным на то основанием. Времена рыцарских поединков и дуэлей на шпагах и пистолетах прошли, но от оскорблений (со стороны родителей) в этой диаде никто не застрахован и по сей день, а средств защитить честь семьи нет никаких. Осознавая себя «предателем», понимая всю свою несостоятельность в роли «защитника чести семьи», Максим иногда и сам уходит от жены — дуала. Просто потому, что не может постоянно чувствовать себя «виноватым» и находиться между «молотом и наковальней». Во второй квадре «виноватый» сам виноват в своих несчастьях. А деклатимы (в отличии от квестимов) склонны принимать на свой счёт и свою вину, и чужую (либо, склонны сваливать на других и свою, и чужую вину), потому что вина для них — понятие неразделимое (как и многие другие понятия).

Максим, видя, как по его вине разваливается его семья, портятся отношения с женой, с родными и близкими, впадает в шок, в ступор и очень тяжело переживает всё происходящее, но при этом помочь ни себе, ни другим не может: система развалилась — катастрофа! — конец света!

Для обоих, зависимых от системных отношений, дуалов ситуация оказывается непоправимой: нет системы, нет отношений, нет семьи — ничего нет!

Пример:
Молодой человек (Максим), заводской, рабочий парень, познакомился и дуализи­ровался с очаровательной медсестрой из заводской поликлиники. До свадьбы девушка жила в общежитии, а после свадьбы вместе с мужем переехала жить в дом к его родите­лям (в их трёхкомнатную, малогабаритную квартиру). Родители (отец — Максим, мать — Гюго) выделили самую большую комнату (15 метров). Ещё одну комнату занимала сестра мужа (Цезарь). Так они и жили в этой семейной коммуналке впятером — три хозяйки на одной пятиметровой кухне. Ссоры происходили почти каждый день. И все — «по вине» их молодой невестки Гамлета, на которую постоянно «наезжали» с претензиями две другие хозяйки — обе экстраверты — сенсорики, которым сразу, вдруг стало тесно в этой квар­тире. Когда в молодой семье родился ребёнок, невестку перевели в положение «няньки — прислужницы», помыкали ею, унижали её, вытесняли из сферы её материнских обязанно­стей и интересов. Только и слышалось: «Пойди… подай… поднеси!.. Искупай… покорми… Давай быстрей! Что ты там возишься?!..».

Естественно, она не могла мириться с таким положением. Средствами своего ТИМа — взглядом, голосом, интонацией, правильно расставленными акцентами, ей удалось поставить на место и свекровь, и сноху (сестру мужа). Но, тем не менее, её огорчала позиция мужа, который был уж слишком уступчив со своими родителями, никогда им не прекословил (соблюдал субординацию) и никогда не заступался за свою жену, — полагал, что она и сама всё понимает, сможет найти способ и за себя постоять, и приспособиться к новым условиям. Она всё понимала, приспосабливалась, могла найти нужный тон в отношениях между собой и родственниками, но муж казался ей слишком конформным и беспринципным — из тех, кто старается всем угодить: «и нашим и вашим». УВАЖАТЬ его при таких условиях ей становилось всё трудней и трудней. А ВЗАИМНОЕ УВАЖЕНИЕ В ДИАДЕ ГАМЛЕТ — МАКСИМ, ЭТО — ГЛАВНОЕ! Нет уважения, не будет и подчинения, не будет системы — иерархии, — не будет формы для преемственности семейных традиций.

И однажды, на каком — то семейном торжестве (как она потом сама говорила) «что — то на неё нашло…», и от прежней сдержанности и почтительности к мужу не осталось и следа… Всё это произошло потому, что он, чувствуя свою вину, стал перед ней заискивать и лебезить (а Гамлет подхалимажа не переносит ни в какой форм — ненавидит, как всякую фальшь и ложь). Тут она его и унизила словом в присутствии гостей, сказала: «Пошёл вон, малявка!.. Не путайся у меня под ногами!..» По возрасту он был моложе её на полгода, и его эта фраза очень обидела. И он ушёл… Стал исчезать из дома. Сначала не­далеко уходил. Брал удочки и шёл удить рыбу в парк культуры и отдыха. Но ничего не выуживал, рыбу домой не приносил, а всё сидел, смотрел в одну точку на воду и думал свою тяжё­лую думу. Их общие знакомые видели его в парке, звонили его жене, предупреждали: «Твой — то опять в парке сидит, рыбу удит. Ты бы пришла, да забрала его домой, а то ведь, жалко, уведут мужика — то!..»

Но она не приходила и не забирала его. Знала, что нарушила «устав семьи»: обидела его при посторонних, а остальное теперь уже от неё не зависит. Просить прощения, — значит признавать свою вину, объявлять себя «виноватой». А во второй квадре это опасно: на «виноватого» потом все грехи спишут, — и за свою, и за чужую вину ему отвечать придётся. Один раз признаешь себя виноватым, всегда в «виноватых» ходить будешь. (Просто потому, что уже был «в прошлый раз виноват» — одной виной больше, одной — меньше. Быть «виноватым» — значит попадать в систему на должность «козла отпущения» (а ради этого не стоит восстанавливать и саму систему.) Он тоже не хотел отвечать за поступки своих родителей: «дети за отцов не отвечают», — почему он должен быть исключением? Он сидел в парке и смотрел на воду, пока его молодого, симпатичного и одинокого не подобрала другая женщина. Она не была его дуалом, но он уже и сам себе «идеальной спутницы» не искал. Жену с ребёнком оставил в доме родителей, а сам стал жить у новой знакомой. Жена — Гамлет ничего не предпринимала для того, чтобы вернуть его в семью. Потому, что это опять же — «не по правилам» и «против принципов». Если он уже предал интересы семьи, ушёл и стал «предателем», зачем возвращать «предателя» в семью?

Они долго время не разводились, в общих кругах часто появлялись вместе и до развода, и после. У него была своя личная жизнь, у неё — своя (в комнате общежития, которую она оставила за собой). Никто из них вторично семью не завёл. Одного брака хватило обоим, хотя каждый из них чувствовал себя неустроенным. Со временем ей удалось приватизировать комнату в общежитии и поменять её на квартиру. С бывшим мужем теперь она видится редко; он принимает посильное участие в воспитании сына и не более того. Лишний раз она его ни о чём не просит, потому что это опять же, «не по правилам»: если разошлись, надо решать свои проблемы самой. Во всех неприятностях винит только себя, но ему в этом не признаётся…

10. ОПАСНОСТИ «РАССЛАБЛЕНИЯ» В ДИАДЕ ГАМЛЕТ — МАКСИМ; МЕНТАЛЬНЫЙ АРИСТОКРАТИЗМ И ВИТАЛЬНЫЙ ДЕМОКРАТИЗМ

Максим — интроверт (иерархический, структурный логик) и к иерархическим системным связям, к эволюционной преемственности системных связей относится крайне уважительно. Гамлет глубоко внушается аспектом логики соотношений (-б.л.5) и хотя окружающие его системные связи воспринимает более демократично (но только для себя бессменного лидера — иерарха опять же делает исключение) к бытующим в системе иерархическим традициям относится очень уважительно, поскольку вне иерархии не представляет себе осознанных отношений с окружающей средой. (На витальном уровне можно поиграть в демократизм (-б.л.5), можно расслабиться и «косить» под «своего в доску». А на ментальном, в формальной обстановке системных отношений, когда приходится держать ухо востро и ожидать подвоха с любой стороны, — нужно чётко осознавать своё место в системе и знать, «за кого тебя держат». Хотя для этого иногда и «косым» прикинуться не грех: опасно всегда выглядеть трезвым и настороженным — во второй квадре это вызывает подозрение, недоверие («Когда я пью, я трезвых не люблю»), желание отомстить, досадить, сместить и оттеснить.)

Во второй квадре ценят праздники, удовольствия, ценят моменты веселья и расслабления (которые бывают редки, поскольку не слишком вписываются в программу диады и квадры). Стараясь не потерять контроль над ситуацией и над собой, расслабляются там очень редко. Но зато уж и веселятся от всей души. Поэтому и демократизм (и желание быть со всеми запанибрата, всех любить и взаимодействовать со всеми на равных, умиляться до слёз и целовать всех и каждого в душевно расслабленном состоянии) проявляется там (в основном) только на витальном уровне (если только не входит в рамки какого — то застольного ритуала).

Отражение этих свойств мы находим в моделях: ментальный блок представителей аристократических квадр состоит из аристократических информационных аспектов (из аспектов, доминирующих в аристократических квадрах: рациональных со знаком «плюс», иррациональных со знаком «минус»), а витальный — из демократических аспектов (доминирующих в демократических квадрах: иррациональных со знаком «плюс», рациональных — со знаком «минус»). Отсюда — и витальный демократизм по логике соотношений у Гамлета: «шалить», «чудить», дурачиться (оставаясь при этом «самим собой») он может только в лёгкой и непринуждённой обстановке, в состоянии лёгкого, опьяняющего веселья, в состоянии особой расслабленности (на витальном уровне). А на ментальном — тут же становится серьёзным, требует соблюдения этикета, приличий, дистанции и субординации. Вчерашних «друзей по веселью» тут же перестаёт узнавать. (Пародию на эту особенность аристократов вообще (и Гамлета в частности) великолепно отразил Чарли Чаплин в своём фильме «Огни большого города» — в том эпизоде, когда Бродяга «дружил» с миллионером- пьяницей. В те периоды, когда миллионер был пьян, он душевно веселился в обществе Бродяги, был его закадычным другом, одаривал дорогими подарками. Стоило только миллионеру протрезветь (поутру), как он тут же переставал узнавать друга -Бродягу: отбирал у него еду, дорогую одежду, подарки и выгонял из дома на улицу. А ночью, напившись, снова разыскивал его по всему городу, поскольку только к нему одному испытывал безграничное доверие.) Понятие витального демократизма аристократов довольно точно укладывается в эту схему. Витальный аристократизм демократов представляет собой обратное явление: стоит им только расслабиться и утратить контроль над своим поведением, как они тут же становятся зарвавшимися, амбициозными снобами, причём самого дешёвого пошиба: могут нахамить, нагрубить, оскорбить, обидеть. К старшим по чину, возрасту, званию обращаются высокомерно и свысока). При смешанном взаимодействии (аристократов с демократами) в формальной и неформальной обстановке аристократы и демократы, одёргивают и ревизуют друг друга, предъявляют взаимные претензии за каждую неловкость и приходят к общему выводу: пить надо меньше и при любых условиях контролировать своё поведение.

То же касается и дуальных диад. Опасаясь возможных неприятностей, партнёры напоминают друг другу о необходимости держать своё поведение под контролем.

Дуализировавшись, партнёры аристократических диад в основном (в большинстве случаев) взаимодействуют на витальном уровне, поэтому каждому из них приходится признавать партнёра равным себе. Точнее, — достойным себя. И значит, в чём — то каждый из них должен признать первенство или превосходство над собой. Но только в чём — то одном: то есть, превосходство это должно ограничиваться какой -то особой “сферой успехов” партнёра, — главное, чтобы было за что его уважать. А это уже зависит и от уровня его самооценки, от умения преподнести себя, от умения себя уважать. В этой диаде программы взаимного уважения обусловлены достаточно высоким уровнем развития рациональных аспектов, которые в квадрах аристократов всегда имеют знак “+” (+б.л., +ч.л., +б.э., +ч.э.) и зависят от умения видеть свои логические и этические преимущества) от чувства собственного достоинства, от гордости за свою семью и за своего партнёра, за свой альянс — в квадрах аристократов это чрезвычайно важно.

Если один из партнёров перестаёт уважать себя, начинает опускаться или деградировать, для другого партнёра это самый страшный симптом — возникает предчувствие беды — ощущение того, что семья рушиться, весь мир рушится, всё летит в пропасть. Особенно остро это ощущают партнёрши — ЭИЭ, Гамлет при слишком много позволяющих себе Максимах. Максим как статик, как логический и сенсорный стержень этой диады, как носитель её базисных элементов, не имеет права чрезмерно “расслабляться” даже в компании “друзей”. Что, тем не менее, происходит довольно часто, когда Максим ощущает себя этаким “царьком”, которому “дозволено всё” и в отношении партнёрши — Гамлета действует по принципу “Что позволено Юпитеру, не позволено быку” (“Мне можно всё, я — глава семьи, а ты — никто. И ты не имеешь права меня учить»).

Такие осложнения могут быть вызваны и неудачно сложившимися отношения соподчинения, и какими — то глубокими разочарованиями партнёршей — Гамлетом, её вечным недовольством, раздражением, ворчанием, упрёками. Да, впрочем, вот вам пример:

Она — Гамлет, он — Максим , обоим слегка за сорок. Разбираются у семейного психолога.

“Она: Мы поженились рано. Познакомились, когда он вернулся из армии. Встречались, гуляли по городу. Нам было так хорошо вдвоём! Это было изумительно! Потом мы поженились, стали жить у меня, с моей мамой. Первые годы, я считаю, у нас всё было очень хорошо… Родились дети. У меня прибавилось забот… Оставалось меньше времени на чтение и на досуг… Не знаю, может ему со мной стало уже не так интересно, но он стал всё чаще уходить в компанию к друзьям. Возвращался поздно, подвыпивший. И это происходило почти каждый вечер. И в будни, и в выходные. Он перестал уделять внимание семье… Мне это не нравилось. И кроме того, я боялась, что он сопьётся…

Он: Да где я сопьюсь?! Я же водитель, я всегда за рулём. Всего- то и выпивали по чуть — чуть!.. (показывает)

Она: А я этого боялась! Мы стали ссориться! Я просила его побыть со мной дома. А он не слушал, уходил. И я никак не могла повлиять на него. Я не знаю, почему он уходил! У нас была хорошая семья! Нам никто не мешал, я была хорошей хозяйкой…

Он: Твоя мама нам всегда мешала!.. Она тебя настраивала!.. И хорошей хозяйкой ты не была. Готовить ты так и не научилась.

Она: Готовить я научилась. Я прекрасно готовлю! И мама нам не мешала… Причина в нём. Он уходил каждый вечер, и я не могла его удержать. И тогда я решилась на крайнюю меру, хотя мне это было очень трудно. Я решила с ним расстаться. Забрала детей и мы разъехались. Но он очень скоро стал к нам захаживать, сначала к детям, потом ко мне. Говорил, что жить без меня не может. И я тоже поняла, что без него не могу, но и сходиться с ним не решалась. Тогда мы договорились встречаться как любовники, и он приходил ко мне как на свидание. Такой намытый, наглаженный! Приносил цветы, подарки. Это было очень романтично! Это было самое лучшее время! Но само положение жены — любовницы меня не устраивало: дети растут, задают вопросы… Да и перед людьми неудобно, муж он мне или не муж? И я подумала, если у нас всё так хорошо наладилось, почему бы нам снова не жить вместе? Может теперь всё изменится к лучшему? Мы сошлись, но у нас опять началось всё тоже самое. Он снова стал уходить по вечерам, выпивать… Повторяется всё то же самое! И я не знаю, что нам делать!.. Может не надо было сходиться?..»

Партнёрша -Гамлет часто допускает дисциплинарные пережимы, особенно, когда её настораживают какие — то опасные тенденции. (Шуточное ли дело, выпивка! А где выпивка, там и женщины, там и измена, и предательство, и разрушение семьи, судьбы и жизни на несколько поколений вперёд.) И вот уже намечается новая “область беспокойства и недоверия”. И начинаются постоянные нарекания — упрёки, замечания, осуждения и обсуждения поступков мужа. А обсуждение поступков в квадрах субъективистов — процесс унизительный и болезненный — для обсуждаемого. А тем более для главы семьи, который конечно же хочет быть выше критики и старается быть независимым от мнения жены и тёщи. Но вот не считаться с мнением друзей он никак не может, настаивает на авторитарности в семье и периодически старается показать жене и тёще, “кто здесь за главного”.

Возникает проблема иерархической путаницы отношений: распущенным разгильдяям и слабакам в этой диаде не подчиняются. Тот, кто становится заложником своих пристрастий, — попадает под влияние обстоятельств, при которых витальное расслабление и отношения «витального демократизма» становятся нормой (сегодня он выпивает с кем ни попадя, завтра братается с первым встречным и тащит его к себе в дом), тот иерархом не считается, он выпадает из ментального поля «аристократических» отношений: у него нет авторитета, его не за что уважать.

И конечно, огромное значение имеет понятие “чести семьи”, социальной миссии и сверх задачи семьи, которое является краеугольным в этой диаде, о котором периодически необходимо напоминать. Не будет идеи, не будет понимания значимости сверх — задачи, которую оба дуала реализуют, объединяясь в семью, система неизбежно начнёт распадаться и «загнивать». Причём, слабым звеном здесь окажется именно конформный и легко поддающийся чужому влиянию Максим. (всё тот же «Юпитер»: амбициозный и властный «самодур», несамокритичный и нетребовательный к себе). Его ментальный стержень, его позиция «максимум силы — это минимум слабости» в этих условиях утратят свою актуальность: он о них просто забудет (А зачем быть сильным и дисциплинированным, когда так приятно быть распущенным и слабым и делать себе и своим прихотям одну уступку за другой?).

Не получая от Гамлета нужной духовной и энергетической подпитки, не получая достаточной суггестии по аспекту этики эмоций (а не этике отношений), Максим первым начнёт деградировать и первым потянет семью на дно. (Типичный вариант такого развития событий: сначала муж — Максим пьёт сам, потом насильно спаивает жену- Гамлета, превращая её в законченную алкоголичку — какое ему дело до её слабой сенсорики? — а потом, больную и опустившуюся, выгоняет из дома на улицу…). Так что, опасения жён здесь оказываются не напрасными: оснований для тревог более, чем достаточно: в системе отношений Максима и Гамлета первым кандидатом на выбывание оказывается тот, кого представляется возможным (или легче всего удаётся) заменить. Отсюда постоянные страхи измены, недоверие к партнёру, проверки на прочность: «Я его бью, а он не уходит, -терпит меня таким, какой я есть. Значит партнёр надёжный ему можно доверять». Отсюда же и доверие кровным, родственным связям. Но опять же тем, которые не испорчены потенциальной возможностью мести. Братским и сестринским связям, Максим и Гамлет, например, могут и не доверять. Борясь с раннего детства за место в системе, они часто так умудряются испортить отношения с родными братьями и сёстрами, выдавливая их из сферы родительской опеки, вытесняя и выбрасывая их из родового гнезда, что потом пожизненно могут опасаться их мести.

11. ЭКСТРЕМАЛЬНОСТЬ — ЭФФЕКТИВНОЕ СРЕДСТВО ОТ РАССЛАБЛЕНИЯ.

Строгость, дисциплина, жёсткое распределение обязанностей только упрочняет отношения в этой диаде. И особенно удачно всё складывается, когда дисциплинарными мерами ведает Максим. Взять хотя бы пример одной уже не очень молодой, но счастливой дуальной пары: он — Максим, она — Гамлет, живут вместе уже более10 лет. И необычным в ней является то, что партнёрша (журналист по профессии) от рождения лишена обеих ног. И тем не менее — это исключительно активная и деловая женщина. Энергия её неисчерпаема. И она находит себе применение и на работе, и дома. От обязанностей не отлынивает, никаких скидок — поблажек для себя не делает, растит двоих детей. (Которых ей самой удалось родить, что в её положении было и чрезвычайно трудно, и противопоказано.) И тем не менее, она это сделала и счастлива, что ей это удалось. (В диаде Гамлет — Максим всегда есть место подвигу). Никакой физической ущербности она не испытывает. Держится бодро и уверенно, (даже немного дерзко и задиристо, что характерно для упрямых экстравертов — аристократов). Настроена оптимистично. Считает, что своим семейным счастьем она целиком обязана мужу: “Он не позволил мне раскисать, держит меня в “ежовых рукавицах” и правильно делает…”

12. АКТИВАЦИЯ ПО ИНТУИЦИИ ВРЕМЕНИ

Со своей стороны, Гамлет также дисциплинирует Максима: воздействуя на него своим “реализационным” аспектом — “интуицией времени”, воспитывает в нём выносливость, терпение, выдержку, готовность к самопожертвованию и к преодолению трудностей; заставляет Максима надеяться на лучшее, внушает ему веру “в светлое будущее”, заставляет учитывать и анализировать опыт прошлых ошибок .

Аспект интуиции времени у Максима — оценочно — активационная функция (+б.и.6). В интерпретации деклатимной модели (модели с близкими пространственно — временными связями) аспект интуиции времени выносится на первый план, становится первоочерёдной задачей, приобретающей особую актуальность и значимость. Удерживая Максима силой своего эмоционального воздействия «на гребне эмоций», создавая иллюзию доступности и лёгкой осуществимости трудно доступных и фантастических целей, Гамлету удаётся воодушевить Максима, ориентировать на реализацию далёких и трудно достижимых целей, которые с подачи Гамлета, при его глубокой эмоциональной убеждённости и глубокой веры в правоту своих слов, в способность убеждать, воодушевлять и активизировать кажутся вполне реальными и осуществимыми. Отсюда — то ослепление мистификациями и прогнозами Гамлета, которыми так внушается Максим: с какой стороны ни посмотришь на задачу, она кажется доступной и легко осуществимой, а цели — близкими и сказочно привлекательными. А требования предъявляются очень немногие: идти точно указанным (политическим, идеологическим) курсом, не меняя направления, не сомневаясь в успехе, спокойно и методично, силою воли и решимостью духа преодолевать все трудности и препятствия, которые неизбежно встретятся на пути; не бояться трудностей и быть готовым к испытаниям — вот и всё, что требуется!

Внушаясь идеями и прогнозами Гамлета, Максим всю жизнь может смотреть в будущее “с чувством глубокого удовлетворения”, независимо от тех результатов, которые ему преподнесут. Опять же, и готовность к терпению у него совершенно безгранична (в этом мало кто с ним может сравнится). Максим терпит и надеется даже тогда, когда казалось бы рушатся все его идеалы. Главное — была бы жива “идея” — без неё жизнь действительно теряет смысл.

И в этом его полностью поддерживает Гамлет, являющий образец ещё большей убеждённости. А иначе, и быть не может: разочарованный Максим сразу становится вялым, апатичным и инертным — попробуй — ка его после этого расшевели! (Аспект “интуиции времени” находится у него в “инертном блоке”, на “инфантильном” уровне — СУПЕРИД 6-я позиция.) Поэтому и увлекается Максим очень инертно — если его НЕ потянет за собой какая — то яркая и эмоциональная идея, он будет ещё очень долго раскачиваться, но зато потом, по окончании «миссии» будет долго остывать от увлекающей его иди, даже если эта идея уже себя дискредитировала.

А поскольку любую идею необходимо чем — то подпитывать, прогнозы Гамлета нуждаются в скорейшем подтверждении, а цели и задачи — в незамедлительном реальном воплощении, в стремлении как можно скорее достичь хоть каких — позитивных результатах, хоть в чём. Даже если опыт поставлен некорректно, неправильно, — всё можно списать на несовершенство технического исполнения. Главное, чтобы технические условия (технический режим эксплуатации новой социальной модели, или технический режим проведения нового социального эксперимента) не выходили за рамки нормативных (у Гамлета аспект деловой логики — нормативная функция, за соблюдением технических нормативов он следит. (Даже, когда делает ставку на сверх выносливость или сверх мощность в своих экспериментах и опытах (в том числе и психологических)).

На случай несбывшихся прогнозов у Гамлета всегда есть кто — то “виноватый”, а нет, так найдётся. Впрочем, это скорее относится к глобальным, политическим проблемам, а в частной, семейной жизни на Гамлета вполне можно полагаться. Он и сам очень ответственно относится к своим обязанностям, и никогда не позволит себе подвести партнёра.

Гамлет и Максим, если это уже дуализированная и испытанная временем семья — всегда очень спаянная пара. Дружные супруги и любящие родители. И гармоничному воспитанию детей здесь уделяется внимание. Но в отличие от установок первой квадры, здесь это делается не столько для общего развития ребёнка, сколько для успешной социальной и профессиональной самореализации в будущем. Родители хотят уже заранее быть уверенными в том, что их дети займут достойное место в обществе. Профессиональную направленность детей здесь пытаются определить уже с самого раннего возраста. ( Особенно в этом усердствует Максим. Его проблематичная “интуиция возможностей” не даёт ему покоя с первых минут рождения ребёнка — обязательно надо знать, кто из него вырастет.) Впрочем, для диады Гамлет — Максим (как для рациональной, эволюционной и диады упрямых и решительных субъективистов (систематиков)- аристократов) вообще свойственно стремление к высокому профессионализму, к самосовершенствованию, преодолению трудностей и к постоянной работе над собой.

13. ГАМЛЕТ — МАКСИМ; РАЦИОНАЛЬНЫЙ ПОДХОД

В диаде Гамлет — Максим, как во всякой рациональной диаде, в первую очередь согласовывается система взглядов, убеждений и точек зрения.

Здесь, как и в рациональной диаде первой квадры существуют принципы “логической и этической справедливости”. Но в отличие от диады Гюго — Робеспьер они имеют иерархическую направленность: чем выше социальное положение, тем больше обязательств предъявляются к человеку и тем строже для него этические нормы. Хотя, конечно, на самых высших иерархиях могут появиться и определённые льготы (“в интересах системы”).

Вне статуса отношений в этой диаде не бывает, поскольку здесь в качестве этических канонов выступает аспект “логики соотношений” — “логика систем и структур”. Поэтому и вся этика здесь строится в рамках ОТНОШЕНИЙ В СТРУКТУРЕ.

(Даже в коротком телефонном разговоре представитель этой диады (особенно Гамлет) обязательно укажет свой статус: “С вами говорит сослуживец вашего мужа” или “одноклассник вашего сына” — и это первое, что будет сообщено. Если человек этого в разговоре не указывает, первое, что у него спросят, кто он такой, кому и кем доводится, и только после этого с ним будут разговаривать. Ориентация на формальные признаки — является неотъемлемым свойством этой диады, как и всех диад первой и второй квадры — квадр субъективистов. В этой диаде — диаде рациональных — аристократов — субъективистов — представляясь собеседнику, принято (считается обязательным) без лишней проволочки (чтобы не отнимать у него лишнее время) не только заявлять о своей принадлежности к некой общей социальной системе, но и указывать свой статус, и своё место в ней.

Максим и Гамлет ощущают себя органичной частью окружающей их естественной среды и анализируют отношения в ней в иерархической системе координат. Их всегда интересуют структурные отношения в окружающей их среде, и место, которое они занимают в этой структуре. Поэтому, и этические оценки здесь выносятся относительно поведения каждого человека в рамках структуры и рассматриваются, в основном, такие ракурсы системного поведения в этических отношениях, как: уважение и презрение, почёт и позор, честь и бесчестье. (Если человек поднялся по ступеньке иерархической лестницы — почёт ему, если опустился — позор. В таком обществе обязательно должны существовать “доски почёта” и “окна позора”…)

Этические отношения здесь также рассматриваются в логической интерпретации, как ВНУТРИСТРУКТУРНЫЕ. В ракурсе лаконичного и чёткого свода правил субъективистов:

1). Вне стремления наверх нет отношений в иерархической системе

2). Вне вытеснения из системы нет взаимодействия с окружающей средой, которая, насколько позволяют возможности её освоения и охвата сама представляет собой закрытую, замкнутую систему, количество мест в которой строго ограничено. (А тем более, — экологически преимущественных мест, наиболее удобных и благоприятных эко-ниш, выгодных и привилегированных, обеспечивающих самыми удобными условиями существования, которые в силу ограниченности территориальных возможностей и эко — ресурсов не могут быть одинаково доступны для всех). Это правило, простое и понятное для всех, воспринимается на физическом, сугубо материальном уровне. (В соответствии с естественными закономерностями взаимодействия материального объекта с окружающей средой (известном по закону Архимеда): материальный объект внедряется в среду и вытесняет собой часть этой среды, оттесняя её с центральных позиций на периферийные и оттуда — за границы системы.)

В свете других отношений субъективисты (а тем более, — аристократы) взаимодействия с окружающей средой себе не представляют. Поскольку всякое другое взаимодействие, кроме системного и иерархического, не укладывается в их систему представлений, установленною информационной моделью и параметрами ТИМа.)

Поэтому,
1). Всякий, кто перестаёт бороться за место в системе, рано или поздно оказывается вытесненным из неё. (Вытеснение происходит осознанно, если его окружают субъективисты. И неосознанно (в силу сложившихся обстоятельств), если его окружают объективисты, которые «не верят» в вытеснение из системы и не осознают смысла и сути своих действий, даже когда напрямую вытесняют («выдавливают») человека из своих рядов — какое угодно находят объяснение этому действию (мотивируют это «интересами дела», или «интересами оздоровления психологического климата»), но только не рассматривают как вытеснение из системы, поскольку оно (в силу признака объективизма — доминанты аспекта этики отношений и деловой логики) происходит у них неосознанно.

2). Всякий, кто перестаёт бороться за доминирующее место в системе отношений и позволяет себе либо оставаться в том же ранге, либо вытеснять себя в нижние слои иерархии, в иерархической системе отношений оказывается на самых неблагоприятных (для условий существования), на самых унизительных и опасных для себя (и своих ближних) позициях. «Кто не стремится наверх, тот падает вниз», аналогично этому: «кто не «растёт» (не работает над собой), тот деградирует. «Топтание на месте», отсутствие карьерного роста (отсутствие самого желания «расти», «идти на повышение», делать карьеру, «подниматься по служебной лестнице») здесь является первейшим признаком деградации. В бета -квадре, — в квадре системных аристократов отсутствие желания делать карьеру считается непонятным и противоестественным. («Если тебе не нужно делать карьеру, зачем ты вообще устроился в наш департамент? Шёл бы в свободные художники, выбрал бы себе другую, независимую от системных ограничений профессию… Если тебе не интересно подниматься по служебной лестнице, уступи место тому, кому это интересно!»

3). Тот, кто мирится с неуважительным отношением, кто перестал бороться за уважительное отношение к себе, за соблюдение его интересов в системе, также вытесняется из системы. (Если человеку всё равно, как к нему относятся, пусть наибольшим уважением пользуются те, кому это небезразлично. Поскольку (с их точки зрения) невозможно всем одинаково в пояс кланяться, всем равно угождать невозможно. (Какая же это иерархия получится, если все будут без разбору друг другу кланяться и друг другу угождать? — При таких условиях никакие системные приоритеты не будут обозначены достаточно чётко. Система иерархических координат и предпочтений будет проявляться неотчётливо — она будет размыта: непонятно будет, кому следует почёт оказывать, а кому — неуважение!).

Соответственно, в иерархической системе второй квадры наибольшим почётом пользуется тот, кто большего уважения в себе требует. (По принципу: «что потребовал, то и получил; ничего не потребовал — ничего не получил.) Нетребовательные в этой системе не выживают. Но и требовать уважения к себе никто никому не запрещает. Хотя, конечно «прейскурант расценок» («табель о рангах») существует (как система координат). Уважением по старшинству, по выслуге лет, по заслугам, по принадлежности к элитному рангу, по наличию престижных формальных признаков (анкетных данных) в разной степени так, или иначе пользуются все члены системы (сообщества). Но даже тот, кто пока ещё не имеет никаких ранговых заслуг и отличий, но достаточно чётко осознаёт свою принадлежность к систем, отчаянно и вопреки всему борется за своё приоритетное место в системе, хоть и возмущает окружающих своей дерзостью, тем не менее уже самим пониманием преимуществ системных отношений (желанием существовать в системе и закрепиться в ней, как в иерархическом, элитном сообществе), он сам по себе заслуживает уважения. Про него говорят: «Он далеко пойдёт» и не ошибаются.

Максим и Гамлет ориентируют себя на амбициозные задачи и цели, вне зависимости от того, нравятся кому — то их далеко идущие планы, или нет.
И вот тут — то и начинается самое большое беспокойство для представителей этой диады. И Гамлет, и Максим всегда очень волнуются, если к ним без всякой видимой и понятной причины проявляется неуважение. Причём, рассматривают эту проблему не в этическом, а в логическом ракурсе ( в соответствии с ценностями и системой представлений своей диады).

Так, например, у Максима это может быть даже поводом для развода. (Одна из представительниц этого психотипа жаловалась на своего мужа:“ Он выказал мне неуважение — он разменял квартиру так, как его мать хотела, а не так как я настаивала. Значит, он меня не уважает. И я этого не потерплю!” И все попытки убедить её, что никакого “неуважения” здесь и в помине нет — ни к чему не привели… Потому, что в логическом, иерархическом, системном плане неуважение всё же имело место: у неё (причём, совершенно обоснованно) сложилось впечатление, что её понизили в статусе. И дальнейшие отношения с мужем при таких условиях не казались ей перспективными. (А если его мать пожелает, чтобы её вообще отселили и оставили без прописки и без жилплощади? А такие случаи нередки …)

14. ПОИСКИ СВОЕГО МЕСТА В СИСТЕМЕ

Каждому аристократу (представителю аристократических квадр) необходимо быть уверенным в том, что его статус выше, чем статус его реального или потенциального конкурента в системе отношений (логической, системной — для бета- квадры, этической, деловой — для представителей дельта — квадры).

Максиму для адекватной ориентации в системных отношениях ничего особенного и выяснять нужно — достаточно проанализировать факты (хотя они не всегда для него доступны). Поэтому для него крайне важно получать обо всём (преимущественно, из первоисточников) исключительно правдивую информацию, для чего и устраивает допрос напрямую (часто выбивает нужные ему сведения).

Гамлет тоже не брезгует допросами. Вопросы (часто, абсолютно некорректные) формулирует предельно чётко, задаёт их беспощадно жёстким и твёрдым тоном ( с металлом в голосе). При этом неотступно и пристально смотрит человеку в глаза. Иногда Гамлету бывает достаточно провернуть интригу чтоб понять, кто, чем и в какой степени угрожает его статусу и авторитету. (Случай: молодая журналистка пришла на книжную ярмарку, в холле случайно встретила знакомого, пожилого издателя и вошла в выставочный зал с ним под руку. Не успела она отойти от него на пару шагов, как к ней подошли две незнакомые дамы и попросили её пройти в служебное помещение. В комнате, за рабочим столом, сидела сурового вида женщина (ЭИЭ), которая тут же, в присутствии ещё нескольких дам, стоявших за её спиной, устроила журналистке строгий допрос. Вопросы подавались такие: «Что вас связывает с этим человеком? Какие у вас с ним отношения? Вы знаете, что он женат и у него есть дети? Тогда почему вы вошли в зал с ним под руку? Вы говорите мне правду?». Все вопросы задавились в лучших традициях ЭИЭ, Гамлета: суровым тоном, чеканным слогом, с металлом в голосе, под пристальным и строгим взглядом. Девушка так растерялась, что даже забыла спросить, по какому праву её допрашивают. Когда её наконец отпустили, она была так счастлива, что даже не попыталась выяснить, кто же всё — таки её допрашивал, по какому праву и с какой целью (и кто все эти люди, которые присутствовали при этом?).

Врага или потенциального конкурента Гамлет за версту чует. И учинить допрос подозреваемому для него — пара пустяков (приятное развлечение: видеть перед собой чьи- то испуганные глаза). Главное, — чтобы он сам был уверен в своём праве кого угодно «отлавливать» и допрашивать, без тени смущения, не получая на это ни санкций, ни полномочий, сверяясь только со своим мнением и пониманием того, что «так надо». А раз «надо», значит «имеет право». Максим это в нём уважает. Он и сам не прочь присвоить себе чужие полномочия «для пользы дела»: считает, что человек имеет право пользоваться предоставленными ему возможностями, коль скоро он их уже себе присвоил с молчаливого согласия окружающих. (В диаде упрямых — Максима и Гамлета, — дерзость недостатком не считается (если её принимают, терпят, прощают, или «не замечают» окружающие). Главное, — не быть пойманным и уличённым в превышении власти. А если против этого никто из присутствующих не возражает, можно и попытаться дерзнуть, почему бы и нет? — смелость города берёт! В бета — квадре никто никому щадящих условий существования не предоставляет: каждый всего должен добиваться сам. Пассивность, податливость и недостаток амбиций раздражает упрямых бета — квадралов: тот, кто боится дерзнуть, на месте топчется и упускает случай воспользоваться правом неформального лидерства — остаётся «шестёркой», которую все оттесняют и отпихивают.)

Рядом с дуалом Максим чувствует себя защищённым. Восхищается его проницательностью, строгой суровостью и прямотой: любого захватит врасплох, каждому допросит по полной программе — мимо него и мышь не проскочит, и птица незамеченной не пролетит — всех зрит издалека.

15. ПРОВЕРКА ОТНОШЕНИЙ НА ПРОЧНОСТЬ
(БЕЗ ИНТРИГИ НЕ ОБХОДИТСЯ )

С большей уверенностью в своих правах Гамлет получает нужную ему информацию при помощи интриги. И, конечно, наиболее успешно интригует, когда играет на «своём поле», по своим правилам, среди «своих», прогнозируя каждый ход.

Пример:
Встречались молодой человек -Гамлет и девушка — Максим. Всё было чудесно, пока их отношения сохранялись в тайне: дуализировались спокойно и счастливо, но как только они “вышли из подполья” начались проблемы с матерью девушки. Она тоже была из второй квадры, тоже Гамлет и уступать дочку «без боя» ей не хотелось. Она решила “померяться силами” со своим будущим зятем, а заодно и узнать, кого её дочь больше любит, кто для неё дороже, важней, чьё слово для неё больше значит. И она стала навязывать дочке своего кандидата в женихи — человека несимпатичного, нелюбимого, да к тому же и психологически несовместимого (Дон — Кихота). Впрочем, все эти детали её не особенно волновали. Главное — было предложить свою альтернативу и настоять на своём. По сути это было даже не сватовство, а своего рода “экзамен” для молодых на выносливость, смекалку и умение противостоять трудностям, а заодно и испытание покорности дочери, и проверка бойцовских качеств будущего зятя — этакое «перетягивание каната» и одновременно, “вызов на поединок”. Поначалу девушка кандидатуру маминого жениха не воспринимала всерьёз: он был слишком похож на «подставное лицо» — приходил, обедал, ужинал, общался с мамой. Вместе они никуда не выходили Но жених- Гамлет об альтернативной кандидатуре узнал и забеспокоился: свою девушку он никому не хотел уступать. Но, к сожалению, он ей не мог многого предложить: жилья своего у него не было, снимал комнату у знакомых, заработки у него были скромные, и он вряд ли бы смог оплатить её учёбу в университете. И тем не менее, он решил её похитить (в лучших традициях романтического жанра) и зарегистрировать с ней отношения в другом городе: мир тесен, а рисковать им не хотелось. Идти на прямое непослушание родительской воле — тоже. В этой диаде уважают волю родителей, но верность взаимному уговору почитают превыше всего. «Сломались» они в аэропорту, перед посадкой на самолёт: обоим стало не по себе. Девушку буквально подкосило по «чёрному треугольнику» — стало страшно: как она потом вернётся домой и что скажет матери? Она решила позвонить домой и поставить мать «перед фактом»: сообщить, что летит в другой город, сочетаться законным браком с тем, кого любит. Ей было необходимо получить её согласие и одобрение. Мать, услышав её заявление, металлическим голосом и жёстким тоном потребовала, чтобы дочь немедленно вернулась домой, если не хочет навсегда потерять мать. У девушки ноги подкосились от страха, она не могла пошевельнуться и шагу ступить. Парень просил её сделать над собой усилие и пройти в самолёт, но она не смогла. Самолёт в тот день улетел без них. Когда девушка вернулась домой, мать, в полном смысле этого слова, захватила её в плен: отобрала у неё деньги, паспорт, одежду. Заперла её в спальне, привязала к кровати и несколько недель мучила, выбивая из неё непокорность: истязала, допрашивала, морила голодом («проверяла её чувства на прочность»). Сходила в университет, где училась её дочь, и оформила от её имени отпуск по болезни, на неопределённый срок. После чего опять вернулась к своим домашним занятиям. Парень каждый день звонил девушке, но её не подпускали к телефону. Он не знал, что и думать. Понимал, что надеяться теперь больше не на что и очень сожалел, что разрешил ей позвонить и вернуться домой. Через месяц с небольшим, во время очередного звонка, мать девушки сообщила ему, что её дочь дала согласие выйти замуж за другого человека (хотя это было неправдой) и ему не следует сюда больше звонить и её беспокоить. Парень был убит этим сообщением. До такой степени был потрясён, что не хотел слышать никаких альтернативных доводов. Ему говорили, что это — типичная, классическая форма интриги: влюблённых разлучают и полностью изолируют друг от друга, каждому из них клевещут на другого, после чего они, если даже и встретятся, всё равно уже друг другу не верят (классический Вальтер Скотт — «Ламмермурская невеста»). Так произошло и здесь: после услышанного парень перестал звонить своей девушке и этим себя выдал. Мать поняла, что её уловка сработала: мальчик поверил клевете и отступился от своих притязаний. На радостях сообщила об этом дочери, надеясь, что теперь-то она уже от него откажется: «Вот видишь, как легко он тебя предал! А ты не верила, что он на это способен! А теперь он тебе не верит. И больше уже не поверит никогда, так что, ты зря упрямишься!» — торжествующе говорила она и пообещала выпустить дочь из дома, если та согласится на предложенную кандидатуру. Девушка поспешила согласиться на все условия, лишь бы только получить возможность встретиться со своим парнем и объясниться с ним.

Объясниться им всё же не удалось, он продолжал считать её предателем: если она даже ради уловки согласилась выполнить волю матери, она всё равно, считай, его предала: потому что теперь обязана будет исполнить своё обещание. А если не выполнит, — будет обманщицей. А тот, кто один раз оказался способным на обман, сможет обмануть и дважды.

Девушка начала рассказывать про то, как её держали взаперти, били, мучили, морили голодом… Но он не стал её дослушивать. Объявил, что «предательства не прощает», эффектно повернулся и пошёл от неё прочь. Друзьям потом говорил: «Она мне рассказывала, как её били, пытали… Да мне бы хоть что делали, разве бы я от неё отказался? А она — предатель! Я теперь её знать не хочу!”

И тем не менее, это он от неё отказался, хотя его даже пальцем не тронули, а только перехитрили, но и этого оказалось достаточно. Теперь, когда мать девушки посчитала свою партию выигранной и на какое — то время ослабила надзор за дочерью, он мог спокойно и без зазрения совести (после всего, что случилось) увезти свою девушку и сочетаться с ней законным браком. Но он, тем не менее, решил отказаться от повторных попыток (ему и того раза вполне хватило) и предпочёл придерживаться своей прежней версии: тот, кто оказался способным обмануть один раз, сделает это и во второй, и в третий… (Скорее всего, это был способ выйти из этой ситуации с моральным преимуществом: возможно, он всё же решил, что не сможет обеспечить ей ту жизнь, к которой она привыкла. И, конечно, ему удобней было формально считать её «предателем»: после того, как она один раз уже «сломалась» и побывала в «плену», он полагал, что имеет право ей больше не доверять. Ставил в вину ей и ту поспешность, с которой она вернулась домой: «Меня она меня не послушала, а побежала утешать свою мамочку, хотя я её предупреждал, отговаривал!..». Он понимал, что теперь, даже если они и поженятся, тёща всегда будет стоять между ними. И всегда будет ему вредить. И значит, когда — нибудь их всё равно разлучат… Ещё какое — то время он размышлял, сомневался, продумывал разные варианты, а потом расстался с ней окончательно.

16. ТРУДНО ОСТАВАТЬСЯ В МЕНЬШИНСТВЕ

Гамлету трудно оставаться в меньшинстве, в одиночестве (пусть даже в «гордом одиночестве») — для него это всегда трагедия. Потерю близких, потерю друзей, их переход в другой лагерь, в другую ( возможно даже конкурирующую систему отношений) Гамлет воспринимает чрезвычайно болезненно: считает их «предателями», «перебежчиками», «слабаками» — не выдержали трудностей, испытаний, которым он их подверг, вот и «переметнулись». Себя он винит в последнюю очередь, полагая что имел право их проверять, испытывать, интриговать, выпытывать, выведывать, допрашивать их, выявляя какую — то скрытую, но очень нужную ему информацию (чтобы не разрушать системы каких — то важных для него отношений, которые уже сложились и которыми он дорожит).

Ненадёжной и неустроенной дуальности (отношениям сомнительной прочности) Гамлет, как и любой рационал, предпочитает определённое и устроенное одиночество, как отношение с чёткой и им самим контролируемой системой координат, при которой он сам себе задаёт цели, сам их реализует, ни с кем не сверяется, ни перед кем ни отчитывается. Одиночество — как гарантия и полная, неограниченная свобода успешной самореализации, успешного интеллектуального и духовного творчества оказывается для него предпочтительней. Особенно, если отношения с дуальным партнёром связаны для него с сомнениями, недоверием и неискренностью, с отсутствием уверенности в завтрашнем дне, в прочности и надёжности отношений.

Гамлету бывает очень трудно простить измену, “предательство” и всё, что с ним связано. Иногда и измены — то никакой ещё нет, а одни только пересуды о ней, но ему уже и этого достаточно — он уж и приговор выносит, и приводит его в исполнение. Ничего не поделаешь — честь семьи!

Случай был с одной очень дружной дуальной парой. (Он — Максим, она — Гамлет). Поженились ещё в студенческом возрасте. Семейную жизнь начинали в тяжёлых условиях — жили в одной комнате с тёщей (Дюма), спали за ширмой — трудно им было. Но они были перспективной молодой семьёй, муж — перспективный, всеми уважаемый специалист. Так что и будущее их не пугало. И не слишком отпугивало настоящее, хотя было проблематичным. Тёща (Дюма) жестоко ревизовала свою дочь: не рассчитывала, что та вообще выйдет замуж, предполагала, что останется в старых девах и будет ухаживать за своей матерью до конца её дней; придиралась к ней на каждом шагу, упрекала её постоянно, устраивала истерики, по любому поводу жаловалась на неё своему зятю (её мужу). На молодого мужа (который по интертипным отношениям был подзаказным своей тёщи-Дюма) всё это действовало угнетающе. А тут ещё новые сложности: получилось так, что на подающего надежды супруга начала охотиться одна из их общих приятельниц и сослуживиц. В гости к ним приходила, в цеху и у проходной его подлавливала. А спустя какое — то время молодая жена-Гамлет начала получать известия о победах этой настойчивой и наглой особы (по — видимому, ею же самой и распускаемые). Муж попытался оправдаться перед женой, постарался сослаться на гнусные инсинуации и домыслы, к которым он не имеет отношения. Но жена посчитала себя обязанной отреагировать на «сигнал». Она собрала в узелок вещи мужа и эффектным жестом вышвырнула их из квартиры: люди должны видеть, как карают предателей. (В предательстве мужа она не сомневалась, полагая, что люди зря говорить не станут: “не бывает дыма без огня”.) Вот так остался без вины виноватый супруг без крыши над головой…

Тут — то его и подобрала настырная разлучница (Цезарь), которая и устроила всю эту «ловушку» для доверчивых молодожёнов, очень хорошо её продумала и организовала… Бытовые условия у неё были хорошие, и через какое — то время она стала гражданской женой «бесприютного молодожёна», после чего он развёлся со своей законной супругой и женился на новой своей «покровительнице». Хотя попытки вернуться к первой супруге тоже предпринимал. Но на всё ответ был один: “ Убирайся отсюда, предатель!”. И «предатель» возвращался к новой жене. Прожил в новой семье более тридцати лет, прижил двух детей, после чего вторая жена, наконец, ослабила хватку, а первая жена, помудрев и намучившись в одиночестве, его наконец простила Он развёлся со второй женой и снова женился на первой. Прожил с ней несколько лет в счастливейшем браке и жарким летом 1999 года скоропостижно умер от инфаркта.

(Было больно и тяжело видеть, как на похоронах вдова просила у него прощенья за эти несостоявшиеся тридцать с лишним лет совместной жизни, которых она, из — за своих глупых амбиций и подозрений, его и себя лишила.)

Достоинство, честь семьи, репутация — святые понятия в этой диаде, но, как и в любой супружеской паре здесь самое главное — взаимное доверие. В дуальной диаде доверие устанавливается довольно быстро, но тем страшнее бывает его потерять.

17.СЛОЖНЫЕ ОТНОШЕНИЯ С ОДИНОЧСТВОМ

Аспект этики эмоций Гамлета (+ч.э.)— эволюционной, экстравертный, субъективистский, ( системный), негативистский (пессимистический), стратегический — трудно реализовать в одиночестве. По этому аспекту Гамлету трудно поставить и реализовать свои целевые задачи, существуя вне идеи, вне идеологии (которой он мог бы кого — то увлечь), вне ощущения лидерства, вне консолидации сил, вне социальной системы, вне динамики стремительно сменяющихся событий, (вне идеологической, политической, классовой, социальной или иной борьбы).

Но как квестим он склонен отделять себя от внешнего мира, возводить преграды между собой и окружающими. И в этой связи, ценит уединение, как возможность свободно мыслить, свободно творить, быть самодостаточным, полагаться во всём на себя, составлять самостоятельное и непредвзятое мнение, периодически отдыхать от утомительного и дезориентирующего его общения, сосредотачиваться на интеллектуальной и духовной творческой работе. Для чего, опять же, ему нужна система знаний, опыт, преемственность традиций, хорошая (академическая) школа, высокопрофессиональные преподаватели и консультанты, доброжелательная творческая среда, уверенность (или хотя бы надежда), что созданное им произведение хоть когда — то кем — то будет востребовано, тема — достаточно интересна, идея — актуальна и значима во все времена. У Гамлета сложные отношения и с самим собой, и со своим творчеством, и с окружающим миром, и со своим местом в нём. Выход на нужные знания, посредством которых он может получить ответ на все (или, хотя бы многие) интересующие его вопросы для него очень труден и часто ведётся методом эмоционального и интуитивного поиска, ощущением причастности к чему- то важному и значимому, который опять же приводит к (довольно хаотичной) смене интересов и увлечений. Поиск своего призвания, предназначения, места и смысла в жизни для Гамлета (ЭИЭ) — вопрос вопросов. Не получая ответ на него Гамлет духовно и интеллектуально деградирует, страдает морально и физически. А ему самому кажется, что он тает, как свечка, угасает и теряет энергию, теряет стимулы, энергетический и жизненный тонус: если он ничем не может увлечь и заинтересовать себя, то чем и как он сможет увлечь других? И чем он вне этого для них будет значителен и интересен? За что, кем и как любим? Не имея возможности привлечь к себе внимание других любовью, уважением — позитивом, Гамлет находит другой выход: привлечь внимание чем — нибудь из ряда вон выходящим — тем, что легко и доступно, всеми востребовано и всем интересно — тем, что притягивает и завораживает: экстравагантной неординарностью, нередко пугающей своей асоциальной жестокостью, деспотизмом, нигилизмом, бунтарством, эмоциональным и волевым произволом. В каком — то смысле это можно воспринимать как сигнал бедствия человека, «потерявшегося во мраке» своих представлений об окружающей действительности.

Гамлет принимает позитивизм системы отношений и системы взглядов только в сочетании со строго иерархической определённостью системных отношений, основанных на силе и организованной ей на строгой, внешней и внутренней дисциплине. Позитивная и жизнеутверждающая система социальных координат Максима, его жёсткая, волевая и оптимистичная социализация окружающей реальности выводит Гамлета из этого угнетённого и подавленного состояния.

А если не выведет, значит в сумрачном плену окажется сам Максим. В этой диаде партнёрам свойственно выбивать друг друга из «тёмной спячки», из пониженного тонуса, из «негатива», из подавленного, «сумеречного» состояния ума и души — «клин клином вышибают»! Главное — не давать силам и энергии застаиваться!

18.ИДИЛЛИЯ, ПОСТРОЕННАЯ НА КОНТРАСТАХ

Отношения в этой (рациональной, эволюционной) диаде построены на рациональном и осознанном стремлении к совершенству, стремлении к достижимому максимуму.

Максимум силы здесь рассматривается как минимум слабости,

Максимум порядка — как минимум хаоса.

Максимум силы эмоционального воздействия — это минимум уныния, минимум однообразия эмоционального воздействия, минимум серости, монотонности впечатлений.

Если Гамлет начинает рядиться в серые — унылые или мрачные чёрные тона, если не выходит из роли брюзги — ипохондрика, если хандрит с утра до вечера и раздражается по пустякам, значит изнывает от скуки и нуждается в контрастном разнообразии сенсорных ощущений, которые обеспечат ему необходимую яркость впечатлений, зарядят бодростью и энергией (нечто вроде контрастного душа, но только поинтересней). А мастером контрастной, сенсорный режиссуры в этой диаде выступает Максим, довольно точно угадывающий потаённые желания своего дуала, чутко ориентирующийся на его состояния и ощущения

Поиски острых, контрастных ощущений — непременное условие дуализации Максима и Гамлета, хотя и не всегда проявляются в таких ярко выраженных формах. (Опять же, от возраста, уровня культуры, вкусов и предпочтений здесь тоже очень многое зависит.) Допускается «лёгкий» (или тяжёлый) экстрим в небольших дозах, при условии, что это обоим доставляет удовольствие и не выходит за дуалы получают необходимые им острые ощущения. Бывает конечно пары, которые, как они сами утверждают, обходятся и без этого, но они почему — то не выглядят счастливыми и союзы их не всегда бывают такими уж прочными: недоверие в сексуальных отношениях, неполнота реализации сексуальных ощущений и программ порождает и недоверие этическое, которое приводит к кризису и разрыву отношений в этой диаде.

Волевой и эмоциональный застой — страшнее всего. Стоит на одном из полюсов диады скопиться слишком большому количеству «тёмных сил», или «тёмной энергии» и дуал из милейшего человека превращается в деспота, монстра. Этого они друг другу позволить не могут и подсознательно регулируют этот процесс на интуитивном и сенсорном уровне, не позволяя партнёру чрезмерно утверждаться в положении лидера, накапливать слишком большое количество прав, привилегий и преимуществ, надолго нарушать равновесие попеременного лидерства, существующее в этой диаде и позволяющее создавать иллюзию равенства. Партнёры в этой диаде удерживают равенство ситуативно, тактически, с попеременным чередованием формальных и неформальных прав лидерства. Со стороны это часто выглядит как драка, ссора, шутливые, воинственные стычки при которых каждый из партнёров старается оставить перевес за собой. Возникает попеременная борьба за лидерства — лёгкое, динамичное противостояние (что — то вроде попеременного перетягивание каната), которое не позволяет им обоим выйти из тонуса и «угаснуть». В обществе второй квадры поощряется готовность к борьбе, целеустремлённость, бесстрашие, стойкость, выносливость, готовность и умение постоять за себя. В наибольшей степени это выражено в рациональной диаде Гамлет — Максим, где постоянная тренировка бойцовских качеств, необходимая для поддержания нормального жизненного тонуса — оптимальный психологический режим:… Лёгкая задиристость, “колючий” задор, некоторая эмоциональная взвинченность — нормальное, естественное состояние.

Представьте себе сценку в сберкассе: длинная очередь к контролёру. В очереди стоит (и дуализируется) очаровательная молодая пара: юноша — Гамлет и девушка — Максим. То ли молодожёны, то ли просто влюблённые — не важно, важно то, как они “играют” друг с другом: то он её толкнёт, то она его отпихнёт, то он её за волосы, то она его ногтями по щеке. Окружающим их “возня” уже надоедает, люди раздражаются, оглядываются на них, а этим — хоть бы что, веселятся от души, только собой заняты — “играют”. Потом вдруг девушка что — то вспомнила, повесила парню на плечо свою сумочку и отбежала к телефону — звонить. Парень сразу притих, погрустнел, дождался своей очереди, всё оформил, оплатил. Потом подошёл к девушке, разложил перед ней квитанции, дал подробный отчёт…

В каждой диаде есть свой, природой определённый способ «вить своё гнёздышко» и «чирикать» в нём и выводить потомство, создавая для этого самые оптимальные условия, отношения и ощущения. Здесь, как и в каждой квадре, и в каждой диаде присутствуют свои сексуальные программы, соответствующие запросам и требованиям доминирующих в диаде аспектов — деспотично волевых и гипер — эмоциональных. Коль скоро дуалы являются хранителями и носителями этих соционных программ, им их и «вспоминать» и прорабатывать время от времени (эволюция не так скоро отсортировывает «лишние», архаичные или атавистические программы, как это, возможно, хотелось бы). В небольших количествах “острые ощущения” как эмоциональные, так и физические, — развлекают их обоих…

(А иногда и в больших, как это было показано в фильме “Девять с половиной недель”, ставшем уже «мягкой классикой» такого жанра: молодой человек (персонаж Микки Рурка) постоянно устраивает жестокие “испытания” для своей возлюбленной: то заставляет её испытывать противоположные по состояниям физические и сенсорные ощущения, испытывая (и изучая )предел её терпения, предел покорности, прививая ей разные вкусы, привычки, традиции и стили жизни. В конечном итоге, девушка от него уходит просто потому, что ей надоедает быть его «жертвой», объектом дрессировки, испытаний и манипуляций. Её начинают пугать изменения вкусов и предпочтений, происходящие в ней самой, смещения целевых программ, систем координат и ценностных ориентиров. В её представлении отношения в семейной паре должны развиваться в ином ключе, по другому сценарию. Молодой человек искал себе подругу методом проб и ошибок, позволяя себе очень смело экспериментировать. Но вся проблема в том, что такой стиль отношений не адресуется «лишь бы кому» и поиски партнёра не проводятся подгонкой «вслепую» (хотя других способов пока что и нет).

Максим и Гамлет относятся к квадре решительных, где острые ощущения, проверка выносливости, наслаждение болью являются инстинктивной составляющей принятых в этой диаде “брачных программ” и в процессе дуализации это в той или иной форме просматривается. Вопрос, как к этому относиться?

Презрение к боли и страху считается в этой диаде одной из приоритетных ценностей. Человек, презирающий боль и страх здесь кажется привлекательным, надёжным партнёром, внушает доверие и уважение. (По мнению решительных, «слабака-слюнтяя» — вообще не за что любить: кроме презрения и отвращения к себе он ничего не вызывает).Взаимные испытания, устраиваемые партнёрами в этой диаде — это не только демонстрация власти, но форма “любовной игры”, включающей в себя инстинктивные проявления множества диадных, квадровых и индивидуальных психологических признаков, задающих программу взаимоотношений в этой диаде, формирующих её дуальный сценарий. Уберите из этой диады острые ощущения (равно как и из других диад второй и третьей квадры) и партнёры начнут впадать в уныние, у них появятся ощущение скуки и неудовлетворённости, расхолаживающие в этих диадах.

19. СИСТЕМА И ИДЕЯ В ДИАДЕ ГАМЛЕТ — МАКСИМ
В диаде Гамлет — Максим (как и в любой дуальной диаде) два стержня — статический и динамический; две основы: система и идея, — идея и закон. Если убрать хоть одну из них, диада перестанет существовать. Вопрос, кто над кем должен стоять — закон над идеей, или идея над законом, решается в этой диаде постоянно: локально и глобально, статически и динамически, тактически и стратегически и т.д. Окончательного ответа нет и не будет: диада эволюционная и смена лидирующих приоритетов происходит в ней постоянно — эволюционно, по всем трём законам диалектики (главным образом, по закону отрицания отрицания — закону смены и поиска альтернатив), ситуативно — методом смены и подбора лидирующих приоритетов, опять же, статических и динамических. (В масштабах страны это называется поиском национальной идеи.) В рамках одной диады, на бытовом уровне, со стороны это выглядит, как попеременное лидерство, соблюдаемая очерёдность лидерства, на которой настаивает попеременно один из дуалов, а другой поддерживает. (Если требуется, например, установить порядок в семье, распределить обязанности, слушают статика, его слово будет решающим. Выбирают программу культурного досуга или маршрут путешествия на ближайший отпуск, слушают динамика. Без его мнения не обойтись: если программа развлечений ему не понравится, другие от неё удовольствия тоже не получат. (Гамлет такой: он и сам может уйти с середины спектакля, и других за собой потащит, если определённо знает, что оставшаяся часть пьесы может испортить ему настроение на остаток вечера.) В отличие от дуальных диад демократов, равенство (справедливое выравнивание прав) в аристократических диадах происходит по вертикали, небольшими и не обидными «рывками» — прорывами: сегодня один вырывается вперёд (и вверх), завтра другой его обгоняет. Главное — избегать существенных ранговых различий. А для этого нужно не ронять себя в глазах партнёра, радеть о его уважении к себе, защищать его и свою честь и достоинство, заботиться о чести (о репутации) семьи, как о важнейшем приоритете, программирующем «уставные отношения» в диаде. Защита интересов системы в квадрах субъективистов (альфа и бета) — стоит во главе угла, а защита чести, репутации и достоинства системы — ставится превыше всего. В второй квадре — квадре решительных — аристократов — субъективистов, вопрос защиты чести системы (семьи) — это вопрос её жизнестойкости и жизнеспособности: никому не хочется быть изгоем, презираемым всеми парией, забитым камнями «козлом отпущения».

(Никому не хочется быть и «квасным королём» — «шутом», на которого все сливают свою вину в виде забродивших помоев, а потом выгоняют из общины, вместе со всеми, сброшенными на него грехами.) Поэтому так болезненно относятся и к вопросу добровольного признания вины (признаешься в одном, на тебя и остальное свалят), и к вопросу высмеивания своих собственных несовершенств и недостатков: подтрунивание над своими недостатками унизительно, высмеивание их посторонними — не позволительно для того, кто хочет сохранить своё достоинство, преумножить власть и авторитет. Во второй квадре очень болезненно реагируют на шутку, на критику, на жестокие розыгрыши, пародии, карикатуры и шаржи. Позиция добровольно взятой на себя жертвы всеобщего презрения — позиция оскорбительная и унизительная. Позиция уступчивой жертвы во второй квадре — «позиция слабака и труса. А эти пороки здесь принято выбивать с малых лет, искоренять безволие и малодушие суровым, спартанским воспитанием, прививать выносливость, приучая к несгибаемой жестокости («ты пожалеешь врага, а он тебя не пожалеет»), вырабатывать упорство и бесстрашие, способность стойко и мужественно переносить все испытания и боль. Поэтому, физическое наказание, попеременно применяется дуалами (в форме интимного, экстремального досуга, в форме экстремальной любовной игры) для эмоциональной и сенсорной разрядки. Используется как доказательство выносливости от противного («боли не боюсь, страх и побои меня не сломят и не запугают») — что — то вроде дежурного теста на доверие к партнёру и одновременной проверки и тренировки выносливости, терпения, жизнестойкости и жизнеспособности, готовности постоять за себя и за него, не уронив своего достоинства — что — то вроде «клятвы верности», скреплённой кровью и болью. Попеременно в «палача и жертву» здесь тоже могут поиграть, хотя в реальности роль жертвы чьих — то социальных или идеологических амбиций здесь не является престижной. (Играть играй, а себя не роняй!).

Зачем нужны все эти «ритуалы»?

Суровые программы проверки твёрдости духа, жизнестойкости и прочности отношений, программирующие ЭГО — программы и информационные модели обоих ТИМов не позволяют себя «забывать» и, коль скоро они существуют в ТИМе не позволяют оставлять себя «не проработанными», «не обновлёнными». Хотя бы, как минимум, в форме игры, в форме различных экстремальных видов спорта и социальных, защитных службы, в форме жестоких методов воспитания (а иногда и взаимодействия с воспитателем) они тоже заставляют себя проявлять, даже на людях. (Школьники засняли и прислали на телевиденье уникальные кадры: учительница — Жуков кричит на учеников, потом персонально орёт на ученика — Гамлета, потом замахивается на него рукой. Ученик делает ответный взмах рукой и учительница выпадает из кадра.)

Особый романтический антураж в этой диаде тоже работает на «обновление» этих архаичных программ: у дуалов иногда возникает потребность создать для их «проработки» специальный готический интерьер в спальне, в квартире, в доме. Или пополнить специальными приспособлениями домашнюю коллекцию антиквариата, уникальных и старинных поделок — кому, что нравится, о вкусах не спорят. Главное — создать настроение, образ, который вдохновляет на романтику, романтические подвиги и всё, что с этим связано…

Маленький средневековый замок со сводчатыми потолками, часовней и «игрушечным» казематом — тоже можно выстроить в настоящее время. Но только тёмные застенки и подвалы не будут в нём главным отсеком, поскольку эта дань историческому и эволюционному опыту «прошлого» не занимает большого места в жизни дуалов, но она является одним из выходов к эволюционным истокам, корням этой диады, хотя и ходить по этим лабиринтам тёмного пошлого им тоже не всегда хочется. При их настроенности на далёкое светлое будущее, им от современности отставать не к лицу: как и все, они хотят идти в ногу со временем. (тем более, что интуиция времени — доминирующая ценность в их диаде и квадре (в квадрах решительных). Но и не возвращаться к истокам прошлого они тоже не могут: в силу консервативных традиций в этой диаде, заданных квестимной, растянутой на оси времени консервативной интуицией времени Гамлета — его творческой функцией (-б.и.2). Призывая к прорыву в далёкое, светлое будущее, он, тем не менее, глубоко сидит и в далёком, тёмном прошлом, оставаясь неутомимым исследователем самых тёмных, спорных и малоизученных страниц истории. Иногда то, что он извлекает из этих страниц, выглядит феноменально красиво, интересно, современно и осчастливливает всё человечество. Иногда пугает и настораживает так, что лучше бы и не извлекал.

Гамлет — Максим — это ещё и диада историков, археологов, этнографов и антропологов, много и увлечённо работающих с реликтовыми раритетами: что раскопали, то и изучают, проводят параллели и аналогии с современностью, экстраполируют свои знания и прогнозы на будущее.

Многое здесь говорится об идее самопожертвования, популярной в этой диаде и о несовместимости её с презираемой во второй квадре ролью «жертвы». Главным здесь является различие — граница, проведённая диадным признаком «упрямства», разделяющая эти понятия по существу. Жертва как уступка своей слабости и попустительство чужой агрессии, чужому произволу — здесь осуждается всемерно. Вызывает ни с чем не сравнимое, презрение, осуждение, вплоть до того, что не в меру уступчивого ребёнка здесь могут забить до полусмерти, выбивая (вытравливая) из него трусость и малодушие. Просто потому, что это потенциально связано со способностью (или неспособностью) постоять зачесть системы, вне защиты интересов которой, нет существования в этой диаде.

Уступка собственному безволию и страху здесь считается тягчайшим преступлением, с которым борются самыми жестокими и беспощадными мерами, загоняя безвольную жертву в самые нижайшие слои иерархии — в «шестёрки», в подвал, где его терроризируют и изводят, пока он не сообразит, наконец, за что его третируют и не начнёт «исправляться». (Хорошо, если ещё сумеет догадаться! А если он ставит себе в заслугу свою покорность и уступчивость любой чужой воле, шансов спастись у него нет никаких: роль парии, на которой все, кому не лень вымещают свой гнев досаду, ему обеспечена. (Какая разница, совершил предательство, или нет? — главное, что по совокупности свойств он на это способен! А раз способен, его надо за это презирать и наказывать — перевоспитывать. Перевоспитается, потом сам же спасибо скажет и будет «как все» бороться за своё место в системе.) А система в этой диаде расширяется по вертикали. Соответственно, все в этой диаде чувствуют себя альпинистами к вершине в одной связке. И если друг оказался вдруг и не друг, и не враг, а — так…», его проверяют » по вертикали», на пике отношений, на пике конфликта, который здесь могут инсценировать в игровом варианте — на «острие» самой сути конфликта, на «острие меча». (Представители этой диады берут особенно дерзкий тон, когда в неформальной обстановке с ними говорят особенно деликатно — их начинает это раздражать и, часто неожиданно для себя они начинают говорить грубости, колкости, резкости. И тем больше дерзят, чем мягче с ними разговаривают: процесс воспитания не в меру уступчивого собеседника уже начался, и если он вовремя не обидится, можно будет продолжить дерзить и дальше: интересно же узнать, где у человека предел прочности выдержки и терпения. Если уступчивый собеседник считает, что сама ситуация обязывает его проявлять выдержку, имеет смысл об этом прямо сказать, ещё до того, как его воинственный соконтактник перейдёт от скрытого раздражения к явному и ненормативному.) С «мямлями» здесь обращаются очень жестоко (но только до тех пор, пока они терпят). Если «мямля — слабак» вдруг начинает проявлять характер, не идёт на уступки, оспаривает каждое предложение, навязывая свою альтернативу, не соглашается ни по одному пункту («косит под упрямого») или, хлопнув дверью, уходит с выражением обиды на лице, его здесь начинают уважать, любить, о нём начинают сожалеть, о нём тепло вспоминают, хорошо отзываются, искренне хотят вернуть в систему, обещают впредь с ним хорошо обращаться. По возвращении в систему, ещё какое — то время (по инерции) его продолжают уважать (хотя бы за то, что он как — то «отреагировал» на их (логический и эмоциональный) «сигнальный запрос», позволил им нанести на карту их логических и этических взаимосвязей хоть какую- то систему координат. А то ведь, непонятно было: безразлично ли ему то, как с ним обращались прежде, или нет; дорожит ли он местом, занимаемым в системе и своей репутацией, или нет. А если нет, то почему? Что это за феномен такой? Методы обращения при этом не изменяются. Борьба за распределение мест по вертикали продолжается, и его продолжают оттеснять вниз. Изменять методы обращения в системе, ориентируясь на его модель поведения не будут. Образец поведения в таких ситуациях задаёт Гамлет, для него это принципиальный вопрос, он и заявляет себя эталоном, вне зависимости от того, нравится это кому — то, или нет. (В школах уроки обычно срывают ученики — ЭИЭ и навязывают такую модель поведения всем остальным в классе — это их «месть» нелюбимому учителю, или предмету. Сбегать с урока весь класс заставляют тоже они (и им безразлично, что кому — то нужна хорошая оценка или важны знания по этому предмету: он организовал — и точка! Кто не подчинится, тот «предатель»! Для ЭИЭ — это способ проверки своего влияния в статусе неформального лидера.).

Тон отношений с возвращённой в систему жертвой тоже задаёт Гамлет: ему интересно знать, исправился человек, или нет. И надолго ли его хватит. И потом, «за одного битого, двух небитых дают».

По большому счёту, диада Гамлет — Максим — это «клетка для двоих» и «миссия для двоих». Дети, если только это не «тождики» и не дуалы, чувствуют себя там не очень хорошо. (Да и дуалам — тождикам — тоже изрядно достаётся: методы воспитания ( в том числе и средневековые, архаичные) распространяются и на них Не говоря уже о прививаемых вкусах и интересах. («Симпатичная» семейка Адамсов — это дружеский шарж на диаду Максим (Гомес) и Гамлет (Мортишья) в их самом мягком аристократическом варианте (с некоторым налётом изящной инфернальности, что тоже не чуждо этой диаде). Всё хорошо между ними (кроме экстравагантных игр в виде катастроф и крушений), но дети от них отдалены, хотя во многом они уже догоняют родителей, наводя страх и ужас на своих сверстников (и это уже не вымысел). Увлекаясь тленом и разрушением, представители этой диады часто не замечают собственной деградации и собственного тлетворного влияния на всех. Культ смерти, террора, морального и физического страдания, который часто насильственно здесь насаждается, губит в первую очередь ранимые детские души. А попытка вырастить из них «упырей» (для преемственности инфернальных традиций) очень дорого обходится обществу.

В этой диаде не принято «выносить сор из избы» в интересах «защиты системы», но в интересах защиты общества от патологий, в интересах экологической защиты нашего общего социума, нашего общего информационного поля, в интересах оздоравливания психологического климата в нём, такие «избушки» следует вычищать время от времени, вместе со всем, накопившимся в них мусором.

20. «ДЖИНН, ЗАСИДЕВШИЙСЯ В БУТЫЛКЕ»

Гамлет любит разыгрывать роль этакого неуправляемого, инфернального существа, пленника собственных бушующих эмоций и одновременно узника обстоятельств, не позволяющих их выплеснуть наружу — этакого «джинна, засидевшегося в бутылке», раздражённого уже тем, что окружающие, недооценивая опасности всей, накопившейся в нём взрывной энергии, игнорируют его состояние, отвлекаясь на какие — то свои будничные дела, которые кажутся им важнее, чем необходимость позволить Гамлету выпустить на них все свои «пары», которую никто, кроме самого Гамлета и его дуала Максима не ощущает и не осознаёт, как актуальную, первостепенную и сверхзначимую. Не дожидаясь разрешения извне, Гамлет позволяет себе «выгуливать» свои эмоции», выпуская их на кого ни попадя, как засидевшихся на цепи псов. Посторонние, разумеется, не в счёт: с ними, хотя бы первые несколько минут Гамлет старается общаться в рамках нормы, хотя и даёт понять, что может взорваться а любую секунду. Хуже всего приходится домашним: их он третирует без всякого стеснения, если они позволяют себе игнорировать его состояние, не позволяют высказать вслух свои обиды, претензии, жалобы на повышенных тонах. «Высказываясь», Гамлет «заводится» всё больше и больше, «накручивает» себя, сгущает эмоциональные тона и краски, позволяя как можно большему количеству эмоций выплеснуться наружу. А для этого провоцирует скандал, используя любую необходимость «поставить вопрос ребром». И не то, чтобы «вопросов» возникло много — много «чёрной энергии» («сгущённых эмоций») накопилось, которые тоже надо куда — то девать, на кого — то выплеснуть, разрядить, поскольку «пережигать» в самом себе ему всё это очень трудно. Нереализованные эмоции — его ценность, нереализованные силы, надежды, энергия, чаяния, — приятно ли видеть, как всё сжигается как «сухая листва». Он и загорается «порохом» всякий раз, когда ему не позволяют (по каким — то причинам) успешно и творчески реализовать свой эмоциональный и энергетический потенциал.

Так что же делать с этим «демоном», застоявшемся сгустком «чёрной энергии» в самом себе? — Вне дуализации такие проблемы решаются очень трудно.

А что может предложить дуал? — свою воспитательную «терапию», реализуемую методом «кнута и пряника» в лучших традициях деклатимной модели, разработавшей классическую схему эффективной социализации Гамлета, которую, кстати, предложил Вильям Шекспир в одной из лучших своих комедий «Укрощение строптивой», поскольку все «болезни» своего ТИМа (ЭИЭ) и все методы их «лечения» знал, как никто другой.

Главная героиня, Катарина — молоденькая и очаровательная (если приглядеться) девушка и одновременно, — озлобленное и неуправляемое существо. Этакий «позор семьи», несносная мегера, терроризирующая приступами беспричинной ярости своих родных и наводящая страх и ужас на окружающих. Из — за чего её и держат взаперти, как дикое и неукротимое существо: ни слуг не приставляют к ней, ни учителей, в доме её отца — богатого и благородного сеньора Баптисты Минолы. Который, тем не менее, надеется это «чудовище» успешно выдать замуж, куда — нибудь пристроить понадёжней, чтобы поскорее освободить свой дом от её присутствия, а себя — от тягостной опеки и от ответственности за её дальнейшую судьбу. Приданное за ней дают большое, но несмотря на это многие, стеснённые в деньгах дворяне скорее согласятся сесть в долговую яму, чем связать жизнь с несносной Катариной. По счастью находится один беспечный, иногородний дворянин — сеньор Петруччио, сын Антонио, прибывший из Вероны, чтоб выгодно жениться «всё равно на ком». Богатство — его «свадебный припев» и стимул, а невеста — да будь она хоть «сущий дьявол», — ему — то, что с того? Петруччио в себе уверен и считает, что за приличное вознаграждение он преспокойно уживётся с кем угодно. Местная знать его восторженно встречает — он тот, кого здесь с нетерпеньем ждут: у злобной Катарины есть сестра — прелестная и скромная Бианка, к ней многие посвататься желают, но она будет названа невестой после того, как Катарина выйдет замуж. И в этом вся проблема: о Катарине — этой «злобной ведьме», с которой «и сам чёрт не сладит» никто даже и слышать не желает. Всем в Падуе она известна, как невозможное, несносное создание, и никто из приличных женихов с ней не рискнёт связать свою судьбу. Петруччио — «человек не местный» и считает, что эти страхи явно преувеличены. Как человек решительный, упрямый, сильный (ЛСИ, Максим) и много повидавший на своём веку, он не привык от цели отступать. Опасности его не испугают, а тем более такая мелочь, как сварливая невеста — «бабий язык трещит не громче, чем на огне у фермера каштаны». Петруччио идёт сватать Катарину. Размер приданного — вот, что его интересует. А жену он взять готов как дополнительное приложение — не глядя (как кота в мешке), его она интересует всего меньше). Но сеньор Баптиста как любящий отец, хочет, чтобы жених сначала заручился согласием невесты. Петруччио знакомится с невестой. И первая же встреча с Катариной его приводит в ужас: «кот в мешке» на деле оказался несдержанной, свирепою «тигрицей», дрессировать которую — задача не из лёгких. В этот момент с Петруччио происходят перемены: он понимает, что влюблён в эту очаровательную злючку и одновременно открывает в себе талант бесстрашного укротителя, план действий и всю технологию дрессировки изобретает тут же, используя чередования «кнута» и «пряника». «Кнут» применяется на деле, «пряник» — на словах. Заметив, что Катарина адекватно реагирует на его слова, а не на действия, он и придерживается этого приёма: почтительным он остаётся только на словах, а на деле он позволяет себе грубой и стремительной атакой усмирить первую же и все остальные её вспышки гнева, которыми она, войдя в роль «злобной фурии» (или «огнедышащего дракона») словно решила его быстро отпугнуть. Но на деле своими действиями она словно нарочно раззадоривает Петруччио, распаляет в нём желание одержать победу любой ценой. И втягивает его в увлекательнейший поединок бушующих страстей, амбиций, неистощимой ярости, неукротимых сил. Петруччио чувствует себя воином в гуще сражений, всадником, объезжающим дикую кобылицу. Борьба его опьяняет, увлекает, приводит в полный восторг. Ему не терпится продолжить поединок при других условиях, и воздав должное эмоциям невесты, Петруччио приводит её для благословения к отцу. А дальше, с лёгкой руки драматурга, он успешно действует в двух направлениях: с одной стороны — как опытный дрессировщик, усмиряющих диких зверей, с другой — как опытный врач, исцеляющий душевнобольных. И не находится такого предписания (из всех, видимо, используемых в лондонском Бедламе в эпоху Шекспира), которое бы он не применил к своей жене в лечебных целях. В качестве первой процедуры он выбирает «шок»: в день свадьбы, когда невеста в подвенечном платье стоит у входа в церковь в окружении гостей, жених является с опозданием на несколько часов, да ещё и в непристойном виде, — одетый в рубище, в нелепые лохмотья, верхом на старой кляче. Подстать ему одет был и его слуга. Все гости были в шоке (невеста тоже), но венчанье состоялось. Вторая процедура — новый шок, новый позор и новое страданье: невесту силой увезли со свадебного пира и обрекли на длительное голодание (в лечебных целях). А дальше — ещё хуже: «холодный душ» — под проливным дождём молодожёны отправляются в поместье мужа. Следующим номером программы: прописанные мужем «грязевые ванны», которые тоже достались новобрачной в том злополучном, долгом путешествии. Из -за того, что лошадь оступилась, упавшая в канаву Катарина, испачкавшись в грязи, промокнув под дождём, должна была сама, пешком к дому супруга поздней ночью добираться — её отсутствия как будто не заметили, о ней забыли. А в доме мужа ей приготовили новый сюрприз: весь дом — убогий, захламлённый, грязный, в котором без толку слонялись нерасторопные, неряшливые слуги, которым сам хозяин приказал «косить» под олухов, бездельников и дураков — весь этот дом до жути наводил тоску, а сходство с психбольницей усиливалось видом этих «слуг». Но главным «психом» был, конечно, муж. И Катарина это поняла, как только они уселись ужинать: её опять оставили голодной — всю пищу муженёк признал негодной и опрокинул на пол вместе со столом и скатертью. Ей прочитал нравоученье и предложил ещё поголодать. А потом отправил в спальню — она — то думала, что отдыхать, но на деле он новое придумал «развлечение»: средь ночи разбудил её, разбушевался, наорал на слуг, сбросил на пол постель, перевернул кровать — такой неадекватностью реакций он попытался её напугать. На следующий день её опять морили голодом, содержали в грязи и в холоде, в этом огромном и неуютном доме, отказывая во всём самом необходимом (в соционике это называется «ударить по белой сенсорике»). Весь психологический и сенсорный дискомфорт, который можно было изобрести и применить к почтеннейшей супруге и благородной даме — всё применялось здесь. Понимая, что проходит испытания и желая взять контроль над ними в свои руки, Катарина вспоминает о своих, хотя бы номинальных правах супруги и хозяйки дома. Муж доволен, при слугах называет её не иначе как «хозяйка» , приказывает им во всём ей подчиняться. По мере того, как она наводит порядок в этом теперь собственном её «семейном гнёздышке», решаются и её собственные проблемы: хаоса и беспорядка вокруг неё становится всё меньше и меньше. Стремлением к упорядоченности (на радость мужу) она проявляет себя как разумный и рациональный человек, что позволяет ей довольно быстро установить с мужем доверительные отношения.

Пока Катарина отдувается за свои прошлые грехи, её сестрёнка — «тихоня и скромница» Бианка, оставшись единственным, любимым чадом в отцовском доме, вовсю озорничает и попадает из одной предбрачной авантюры в другую. Но, по счастью, всё завершается сравнительно благополучно, и Катарина с мужем получают от отца известие о её предстоящей свадьбе. С Катариной тоже происходят перемены: роль героя — одиночки, отринутого окружающей средой, ей уже не кажется необходимой. Она успешно адаптируется к окружающей среде и одновременно изменяет среду в соответствии со своими представлениям о радостях семейной жизни. И вот, наконец, первое вознаграждение — её ожидает выход в свет в качестве замужней дамы: для этой цели ей покупают дорогие платья, шляпки. Муж предлагает ей всё это примерить, а потом вдруг, — новые причуды! — опять ведёт себя неадекватно: припоминает прошлые обиды, кричит и разрывает в клочья все купленные для жены наряды, рубит на куски все её шляпки и оставляет Катарину плакать над грудой бесполезных лоскутков. Дрессировка продолжается: в дом к тестю Петруччио должен привести покорную жену — «домашнюю кошечку», а не «тигрицу». Поэтому, работа идёт полным ходом, быстрыми темпами и уже через месяц Петруччио находит, что нужный результат им наконец достигнут: теперь его жена во всём ему покорна: хоть среди ночи разбуди, она и слова поперёк не скажет. Но и это — ещё не конец программы: результат необходимо закрепить, и жёсткий тренинг продолжался на протяжении всей поездки молодожёнов в Падую. На каждый предмет, встречающийся им на пути, Катарина обязана смотреть глазами мужа и «видеть» только то, что видит он, как бы смешно это ни выглядело со стороны. Только убедившись, что она и здесь ему во всём послушна, Петруччио привозит её в дом Минолы. По его замыслу, Катарина должна пройти ещё и «заключительное испытание» — экзамен на добропорядочное поведение. А для того, чтобы новые перемены в ней проявились более контрастно, Петруччио вовлекает в состязание на покорность жён и двух других мужей. Им предлагаются условия пари: чья жена быстрее прибежит на зов супруга, тот и забирает себе приз (как если бы шла речь о лошадях на скачках, о собачьих гонках). Петруччио выигрывает приз: покорность Катарины сначала всех шокирует и изумляет. Некоторым присутствующим дама её смирение кажется нелепым. Но Катарина их разубеждает: в этом эпизоде она проявляет себя не рабой жестоких прихотей своего мужа, а убеждённым лидером, — идейным борцом за права мужчины в семье — адептом патриархальных отношений, способным консультировать и наставлять всех, кто сомневается в моральном превосходстве этой древней, как мир, системы. О прежнем феминизме нет и речи. (Как будто не она кричала перед свадьбой: «Мужчины — наихудшее из зол!») Теперь же Катарину не узнать: строптивых жён к ней можно присылать на перевоспитание. И показательный урок она, пользуясь случаем, устраивает тут же: читает наставление непокорным жёнам, стыдит их, поучает, осуждает, воспитывает, объясняет, как следует себя вести разумной и порядочной женщине. При этом мыслит широко и по- государственному, утверждая, что строптивая жена — не что иное, «как взбесившийся мятежник, восставший против государя своего». Все присутствующие здесь мужья потрясены: выслушивают её как пророка — с изумлением, почтением, вниманием. И Катарина тоже испытывает удовольствие от впечатления, произведённого на всех присутствующих её новой ролью, — ролью «самой праведной и самой правильной жены». И эта роль ей нравится самой: она намного лучше старой — даёт больше моральных преимуществ, открывает больше возможностей и больше перспектив, оказывается той конвертируемой ценностью, которая пользуется наибольшим спросом в окружающем её обществе и в её семье. (А кроме того, позволяет вытеснить мужа из сферы его интересов и выбрать для себя более приоритетное место в системе: из ранга «покорной супруги» перейти в разряд «доброжелательной надсмотрщицы и контролёра», что тоже очень удобно.) Муж — дурачок думает, она ради него надела маску скромницы — как бы не так! Он сам открыл ей «коды» и «шифры» к своему доверию. Теперь в его глазах она будет всегда права, но только тогда, когда сама захочет: ему ведь нравится её перевоспитывать! И Катарина от души радуется своему успеху и тому, что преподносит этот «спектакль» всем как подарок к свадьбе, как доброе пожелание и напутствие. Радуется, что несказанно удивляет всех и предстаёт не злобною дикаркой, не «тигрицей», не жертвой деспотичного супруга, а именно «наставником — адептом» той идеи, которая так ценится в её диаде: брак строится не только на доверии, но и на беспредельном уважении, которое здесь предъявляется по первому требованию, как «пропуск» на другой, более высокий уровень отношений. А то, что этот «пропуск» и это доверие ещё необходимо заслужить, пройдя через тяжёлые, порой, мучительные испытания, — так тут уж ничего не поделаешь: в каждой диаде свои «коды», свои «подходы» и доступы к счастью.

В этой диаде режиссёром увлекательной игры выступает Гамлет. Он решает, как долго будет разыгрывать ту, или иную роль. Решает, какую роль заставит играть своего партнёра, полагаясь, при этом, на социальный и этический анализ ситуации, на возможностный и силовой потенциал партнёра. И, конечно, на своё ощущение драматургии в развитии этой ситуации, на свою интуицию времени, при которой эпизоды игры, должны динамично сменять друг друга. Накаляя страсти, наращивая и усложняя интригу, они, тем не менее, не должны затягиваться по времени. Иначе игра будет слишком скучной, и Максиму захочется выйти из игры. А Гамлет не может позволить своему «укротителю» выйти из клетки и потерять интерес к игре. Как только Гамлет станет «скучным», «цивильным», Максим посчитает свою задачу выполненной, потеряет цель дальнейшего взаимодействия с партнёром (нить дальнейшего развития отношений) и резко заскучает. Гамлет не может ему этого позволить. Ведь, если это произойдёт, Гамлету, во — первых, трудно будет притягивать к себе его внимание; во — вторых, трудно будет бороться за привилегированное место в системе: Максим может забыть, каким он умеет быть задиристым и агрессивным. А для этого маленькие вспышки агрессивности Гамлету нужно проводить часто и регулярно. Чтобы Максим чувствовал себя живущим на незатухающем вулкане и считался с этим обстоятельством: слегка побаивался своего партнёра и уважал его за возможность в любую минуту вспылить и этим постоять за себя, за свои права, защитить свои позиции в системе и своё место в ней. Гамлету периодически приходится изображать из себя «злобно рычащего зверя», напоминающего о том, что он «тигрёнок, а не киска» и заставлять Максима снова брать на себя роль дрессировщика. А Максим эту роль разыгрывать любит. Так что, ничего противоестественного в этой игре нет (при условии отсутствия патологий в психике партнёров). Игра увлекает обоих, как зажигательный танец сопряжённый с какими — то рискованными трюками — как «танец с саблями», позволяющий дуализацию превратить в игру, игру — в яркий, впечатляющий спектакль, спектакль — в жизнь, заполненную приключениями, опасными и рискованными испытаниями, в процессе которых дуалы могут в очередной раз проверить свои чувства на прочность и ощутить поддержку друг друга. (Для полноты образа можно представить «Танец с саблями» на музыку Арама Хачатуряна из балета «Гаянэ»: характер музыки в точности отражает характер отношений в этой диаде, характер её дуализации — энергетически насыщенный, динамичный с постоянно сменяющимися контрастными образами, ощущениями и впечатлениями — сильными и экстремальными, превращающими их жизнь в яростный бой, в неугасающий поединок и, вместе с тем, — в яркий и эмоциональный спектакль.) А без этого столкновения ярких и сильных характеров совместная жизнь им обоим будет казаться скучной и пресной. Не будет яркости впечатлений, не будет ощущения полноты жизни и счастья. Потому, что счастье в этой диаде заключается и в постоянно нарастающем интересе друг к другу, и в открытии нового и неизведанного друг в друге, и в ежедневном подвиге преодоления трудностей. Счастье должно быть заслужено и выстрадано не только новыми и неведомыми испытаниями, преподносимыми судьбой, но также болью и страхом опасных экспериментов, пугающих и не всегда приятных сюрпризов, устроенных кем — либо из партнёров. Потому, что каждый такой «сюрприз» или «эксперимент» — это не просто проверка чувств или отношений на прочность. Это ещё и урок выживания, и экзамен на верность долгу, на крепость и прочность брачных уз. И одновременно, — переход на новый уровень избранности и посвящённости в таинства отношений дуальности этой диады, известные, по большому счёту, только составляющим её дуалам — Гамлету и Максиму.

Источник

Обсудить на форуме