Описание отношений активации Есенина и Максима Горького от Веры Стратиевской
Есенин — Максим Горький
Здесь взаимодействуют два интроверта, эмотивиста и позитивиста. Обоюдная эмотивность усиливает их взаимные симпаии. Оба они кажутся друг другу милыми, доброжелательными и услужливыми людьми. Макисм проявляет предупредительную заботу по отношению к Есенину, эффектно ухаживает за своим партнёром, выполняет все его прихоти. Восторженный и впечатлительный Есенин со своей стороны не скупится на комплименты, выражая полнейшую готовность услужить и удружить партнёру. Есенина восхищает элегантность и эстетичность его “активатора”, умение держать себя в обществе, умение себя преподнести. Всё это в сочетании с силой, строгостью и мужественностью Максима производит на Есенина неизгладимое впечатление.
Каналы связи 1 — 6, 2 — 5
Аспекты: “интуиции времени”,“волевой сенсорики”, “этики эмоций”, “логики соотношений”.
И тем не менее, рядом с Есениным Максим становится более экспансивным, властным, иногда деспотичным. И дело тут не только в том, что в его ЭГО начинает доминировать “волевая сенсорика”, Максима ужесточают этические манипуляции Есенина. Макксим не любит когда с ним хитрят, лукавят и попусту обнадёживают. Отчего это ппроисходит? Радужные прогнозы Есенина, его “воздушные замки” и ни к чему не обязывающие обещания, (о которых он почти сразу же забывает), безусловно активизируют Максима, поскольку по аспекту “интуиции времени”он очень зависим от объективных обстоятельств и от условий, которые ему создаёт окружение. Поэтому и к прогнозам Есенина он поначалу относится очень серьёзно, воспринимая их как перспективный план, намеченный для него партнёром.
Со временем он начинает разочаровываться в этих иллюзорных обещаниях, поскольку они не имеют под собой никакого конкретного обоснования. Есенинские “миражи” — это не более, чем фантазии для развлечения и расслабления Жукова, но Максим ещё очень нескоро начинает признавать их несостоятельность. И даже разочаровавшись во многообещающих планах своего активатора, Максим, тем не менее, неоднократно поддаётся соблазну и позволяет себе увлечься ими.
Однако, видя как безалаберно относится Есенин к своему времени и к своим планам, Максим приходит к выводу, что партнёр его “дурит”, не на шутку обижается и ужесточает свои требования, пытается дисциплинировать своего “активатора”, в результате чего и допускает некоторые “перегибы” по “волевой сенсорике”. ( Например, такой случай: муж — Есенин убедил жену — “активатора” взять ссуду на покупку автомобиля, предполагая использовать машину для рабочих целей. Когда же автомобиль был куплен, супруг о своём обещании благополучно забыл и разъезжал на нём по друзьям, да по гостям, разбивая машину чуть ли не о каждый угол. В результате, всё что зарабатывала жена уходило на возврат ссуды, на ремонт автомобиля и на бензин. Супруг же оправдывал своё бездействие отсутвием удачи и очень обижался, когда его в чём — то упркали.)
В отношениях активации Есенин действительно не понимает, чем вызваны претензии партнёра, а потому и считает себя вправе “обидеться”.Максим не всегда бывает готов к такому бурному “извержению эмоций”. Тем более, что активатор “наказывает” его не только эмоциональным выплеском, но и демонстративным отчуждением, что особенно болезненно для Максима, поскольку аспект “этики отношений” у него находится на довольно уязвимых позициях (на уровне суперэго).
Отбросив партнёра на сравнительно далёкую дистанцию, Есенин постепенно начинает сглаживать конфликт — он снова услужлив, доброжелателен, охотно делится с Максимом всеми новостями, он снова откровенен и доверителен. И вот, в порыве откровения, он снова начинает ориентировать Максима на какие — то новые перспективы, снова обнадёживает его, снова даёт какие — то обещания, которые и не думает выполнять. Тем более, что и логическими доводами своего активатора Есенин уже давно не воодушевляется, поскольку никаким “великим целям” логика Максима не служит, никаких широкомасштабных действий не оправдывает ( ведь Есенин сориентирован только на манипулятивную логику своего дуала, призванную обосновывать “жуковскую” экспансию). Поэтому Есенин с течением времени начинает видеть в Максиме всего лишь педантичного и придирчивого “сухаря”, для которого нет ничего важнее его взглядов и принципов.
Разумеется, с таким партнёром он не чувствует себя вполне защищённым, хотя, конечно и “слабаком” он его тоже не считает ( или, по крайней мере не всегда считает). И тем не менее, иногда, под настроение, Есенину приходит желание “поддеть” Максима, показать ему “коготочки” — он ведь тоже очень задирист. Он может упрекать Максима в недостаточной “нахрапистости”, в неумении “урвать” то, что (по мнению Есенина) само идёт к нему в руки.
Канал связи 3 — 8 и 4 — 7.
Аспекты: “этики отношений”, “сенсорики ощущений”, “интуиции возможностей” и “деловой логики”.
Максим, конечно, благодарен Есенину за ту интуитвно — этическую ориентацию, которую тот ему время от времени подаёт, рассказывая, кто и как к нему относится, кто и что про него говорит. Но вот реагирует на эту информацию Максим (по мнению Есенина) совершенно неправильно. Неправильно — потому, что воспринимает эту информацию как руководство к действию, которое сводится к тому, чтобы оперативно “очистить” своё окружение от “недображелателей”. (Вспомним, Максим подсознательно “сориентирован” на “гамлетовскую” чистку.) Есенин же такую меру считает чрезвычайной, потому и не одобряет: “И так все говорят, что ты “рубишь с плеча”, а ты ещё даёшь повод так говорить, а потом удивляешься, откуда у тебя столько врагов!”
Этическая манипулятивность Есенина постоянно настораживает Максима, его привычка хитрить, лукавить, скандалить без всяких на то оснований и изъясняться намёками — особенно его раздражает.
Опять же, и свойственное Есенину коккетство вызывает недоверие Максима. (Ведь Гамлеты абсолютно не кокетливы, даже женщины. Даже актрисы — Гамлеты — обратите внимание, — “играют” кокетство либо очень тяжело и неестественно, либо гротескно. А всё потому, что Гамлет “запрограммирован” на ревнивого и подозрительного Максима и в принципе неспособен дать повод для ревности.) Другое дело Есенин — его конформность, его этическая маневренность, его стремление угодить “и нашим, и вашим”, его способность хорошо себя чувствовать в “лагере противника” — всё это даёт серьёзный повод для беспокойства. Максим всё чаще начинает сомневаться в верности и преданности своего партнёра. И на каком — то этапе он даже может почувствовать, что его здесь “держат за дурака”, или попросту используют.
“Комплекс “шестёрки”, который особенно ярко проявляется у Есенина в недуальных отношениях — тоже неприятен Максиму. Привычка постоянно, по мелочам “тянуть на себя”. (Как, например, брать чужие вещи и припрятывать их у себя. Есенин очень быстро “привязывается” к тем вещам, которые берёт во временное пользование, поэтому расстаётся с ними крайне неохотно — он охотнее расстанется со своим недуальным партнёром, чем с вещью, которая этому партнёру принадлежит. )
Максим достаточно наблюдателен и все эти “хитрости” он очень точно подмечает и они ему неприяты. А на всё, что ему неприятно, Максим реагирует жёстко и враждебно — то есть, ему опять же прходится активизировать свою “волевую сенсорику”, которая, тем не менее, не раздувается до масштабов “жуковской” экспасии, поэтому и Есенин в лице Максима видит всего лишь мелкого домашнего тирана, которого ничего не стоит перехитрить и обвести вокруг пальца. Ведь, кроме всего прочего, Еснин начинает видеть в Максиме ещё и неуверенного в себе человека — неудачника. Он чувствует “слабинку” Макима по аспекту “интуиции возможностей”.
Есенин часто осуждает Максима за простоту и недальновидность, часто критически высказывается по этому поводу: “ Все говорят, что ты прямой как гипотенуза, никакой хитрости в тебе нет!”. Понятно, что такого рода замечания Максима никак не устраивают, тем более, что он ждёт от партнёра не критики, а конкретных оперативных действий: “ А где ж ты раньше был, такой умный? Что ж не предупредил меня? Взял бы да и предостерёг!” И действительно, что хорошего в том, что человеку сначала позволяют “набить шишки”, а потом критикуют за неосмотрительность? Кому это понравится?
Максима очень раздражает и пассивное невмешательство Есенина, и его запоздалая критика. Он не может понять мотивов такого поведения — он видит только одно: партнёр с ним не солидарен, недостаточно ему предан, а потому и ведёт себя неправильно. Разумеется такое поведение Есенина объясняется не злым умыслом (как предполагает Максим), а только тем, что аспект “интуиции возможностей” у него находится на позициях “наблюдательной функции” и расчитан на нормативную интуицию Жукова, которая по сравнению с интуицией Максима имеет некоторые преимущества. Поэтому Есенин- то и ставит себе задачу только наблюдать за действиями партнёра и корректировать его поведение, хотя со временем он начинает и предостерегать Максима от возможной опасности — то есть постепенно начинает нарабатывать подтип Гамлета.
Аналогичный казус происходит и по аспекту “деловой логики”, где уже Есенин нуждается в оперативной помощи Максима, но получает только критику своих поступков, да и то задним числом. Есенина это не устраивает, ведь если он не получает своевременных чётких указаний, ему приходится поступать по своему усмотрению, ( что приводит к самым нежелательным последствиям).
Без предварительного чёткого инструктажа Есенина посылать с поручением — вообще опасно. Есенину всегда нужно предельно чётко объяснить, что он должен делать и чего не должен. Если Есенин этих указаний не получит, последствия могут быть ужасны, и исправлять его ошибки придётся партнёру, (если их ещё можно будет исправить). Поэтому и Максим в партнёрстве с Есениным тоже не будет долго задерживаться на позициях пассивного наблюдателя, — он либо полностью отстранит Есенина от участия в делах (и возьмёт на себя непомерную нагрузку), либо начнёт его жёстко и педантично контролировать, предварительно давая исчерпывающе- подробные инструкции — то есть, по сути, будет нарабатывать себе подтип Жукова.
