Зачем голубке ожерелье? (Ибн Хазм — о любви)

Как-то попал я в букинистический магазин. Я ничего специально не искал, так, поглазеть. Ну, и вдруг чего-нибудь интересное? Сделал на всякий случай заказ на пару книжек и стал ковыряться в развале. Полистал одну, потом вторую, еще что-то и вдруг! До боли знакомый переплет! Неужели?!

Не веря своим глазам взял в руки книгу – и меня пробрала дрожь, как при первом поцелуе. Это была книжка Ибн Хазма «Ожерелье голубки».

Впервые это имя и название я услышал (или вычитал) лет 45 назад. Тогда я был молодой, любознательный, много читал. Видимо, это был Леонид Соловьев, который процитировал Ибн Хазма в «Повести о Ходже Насреддине».

Через некоторое время мне посчастливилось ее купить. Сложная в чтении книжка, но я ее штудировал, как студент сопромат. В ней было нечто, что заставляло меня возвращаться к ней вновь и вновь. («Нужно иметь в виду, что для читателя той эпохи (11 век — Б.Р.) голубь отнюдь не был символом мира и кротости, каким он стал позднее у христиан.Тогда за ним сохранялось приписанное ему еще в «голубином городе» Вавилоне символическое значение сладострастия.» Из предисловия Е.Э.Бертельса к русскому переводу.)

Потом она благополучно исчезла (может быть, я ее и продал при отъезде, не помню). Здесь в Израиле я вспоминал о ней довольно часто, но найти не мог (вероятно, не очень старательно искал). И вот — такое везенье!

Заплатил. Еду домой. Думаю: «А может, зря я ее купил? Ну что там такого, что стоит ее держать дома?» Раскрыл, начал читать — и похвалил себя. Молодец!

Ниже я привожу цитаты из этой книжки практически не меняя и не сокращая (разбил в некоторых местах на абзацы из-за больших кусков). Может быть, и вы, читатели, получите удовольствие.

«Любовь — обессиливающая болезнь, и в ней же возникает от нее лекарство, по мере ее действия. Это болезнь усладительная и желанный недуг; больному ею неприятно выздороветь, и страдающий не желает от нее избавиться. Она украшает человеку то, от чего он отворачивался, и облегчает то, что было ему трудно, изменяя его врожденные свойства и первоначальную природу.

Поистине ты часто найдешь человека, утешившегося, по его словам, и достигшего предельных лет, который, когда ты напомнишь ему, вспоминает, и веселеет, и молодеет, и возвращается к нему волнение, и поднимается в нем печаль.

Двенадцать глав касаются случайностей любви и ее свойств, похвальных и порицаемых, хотя и любовь сама есть случайность и свойство, а случайность не носит в себе случайностей и свойству нельзя приписать свойств.

Подобное этому (речь идет о любовных историях — Б.Р.) многочисленно, и если бы исполнение долга перед правителями не было для мусульман обязательно и нам не следовало бы передавать из рассказов о них лишь то, в чем заключается рассудительность и оживление веры, тогда как любовь нечто такое, для чего они уединялись во дворцах со своими женами, и нам не подобает об этом рассказывать, — я, наверное, сообщил бы немало сведений о них в этом роде. (Иными словами, есть о чем посплетничать, да могут отрубить язык, отдельно или вместе с головой — Б.Р.)

У любви есть признаки, которые проследит понятливый и дойдет до них проницательный, и первый из них — долгий взгляд. Глаза — раскрытые ворота души, и они сообщают ее тайны, открывают ее сокровенные помыслы и изъясняют сокрытое в ней, и ты видишь, как взор, не мигая, движется с движениями любимой, поворачивается, когда она повернется, и направляется туда, куда она направилась, точно хамелеон за солнцем.

Еще признак любви, когда человек щедро отдает все, что может, из того, в чем раньше отказывал, словно это его одарили и об его счастье стараются; все это для того, чтобы проявить свои хорошие качества и вызвать к себе желание.

Сколько скупых от того расщедрилось, и угрюмых развеселилось, и трусов расхрабрилось, и глупых научилось, и неряшливых прибралось, и бедняков украсилось! Сколько людей в летах молодилось, сколько благочестивых сделалось бесстыдными и сколько безупречных опозорилось!

Одна из сторон любви — единение. Это высокий удел, великая степень, возвышенная ступень и счастливое предзнаменование, — нет, это обновленное бытие и блестящая жизнь, вечная радость и великая милость Аллаха!

И если бы не была земная жизнь обителью преходящей, полной испытаний и смут, а рай — обителью воздаяния и безопасности от дел порицаемых, — право, сказали бы мы, что единение с любимой и есть чистое блаженство, ничем не замутненное, и радость без примеси, в которой нет печали, и завершение мечтаний, и предел надежд.

Я испытал наслаждения с их изменчивостью и познал виды счастья, при их разнообразии, но ни приближение к султану, ни деньги, доставшиеся в прибыль, ни находка после потери, ни возвращение после долгого отсутствия, ни безопасность после страха и отдаления от убежища не западают так в душу, как единение; в особенности после долгих отказов, когда наступила разлука и разгорелось из-за нее волнение и вспыхнуло пламя тоски и запылал огонь надежды.

Ни растения, распускающиеся, когда выпадет роса, ни цветы, расцветающие, когда прорвутся облака в час предрассветный, ни журчание воды, что пробирается ко всевозможным цветам, ни великолепие белых дворцов, окруженных зелеными садами, — ничто из этого не более прекрасно, чем сближение с любимой, качества которой угодны Аллаху, свойства которой достохвальны, черты которой соответствуют одна другой по красоте.

Поистине, делает это слабым язык речистых и бессильно тут красноречие умеющих говорить; восхищается этим разум и восторгаются умы.

Да сохранит Аллах нас и тебя от сомнения, и да не возложит он на нас того, что нам не под силу!

Да не поручит он нас нашей слабой решимости, немощным силам, ветхим построениям, изменчивым воззрениям, злой воле, малой проницательности и порочным страстям!»

Автор — Борис Рохленко

Источник