ТЕЛЕСНОСТЬ — понятие неклассической философии, конституированное в контексте традиции, преодолевающей трактовку субъекта в качестве трансцендентального и вводящей в поле философской проблематики (легитимирующей в когнитивном отношении) такие феномены, как сексуальность, аффект, перверсии, смерть и т.п. (Ницше, Кьеркегор, Кафка и др.). Во многом продолжая эту традицию (например, в рамках аналитик сексуальности у Фуко), постмодернизм, наряду с этим, осуществляет радикальное переосмысление данного понятия в плане предельной его семиотизации.
Согласно постмодернистской интерпретации, у Т. «нет ничего общего с собственно телом или образом тела. Это тело без образа», в котором «ничто не репрезентативно» (Делез). Арто говорил в свое время о «телесном языке»; А.Жарри полагал, что «актер должен специально создавать себе тело, подходящее для… роли»; А.Юберсфельд в рамках «семиологии театра» интерпретировала тело актера как не имеющее иной формы бытия, помимо знаковой: «наслаждение зрителя в том, чтобы читать и перечитывать «письмо тела»… Объект желания ускользает, он есть и не есть… Сам статус зрителя образован невозможностью удовлетворения, — и не только потому, что он не может обладать объектом своего желания, — ведь даже если бы он обладал им, ему принадлежало бы нечто совсем иное, а не то, чего он желает». Т. и текстуальность, т. обр., оказываются практически изоморфными, конституируя то, что в постмодернистской рефлексии получает наименование «конфигурации пишущего тела». Р.Барт непосредственно пишет о Т.:
«Что же это за тело?
Ведь у нас их несколько; прежде всего, это тело, с которым имеют дело анатомы и физиологи, — тело, исследуемое и описываемое наукой; такое тело есть не что иное, как текст, каким он предстает взору грамматиков, критиков, комментаторов, филологов (это фено-текст). Между тем, у нас есть и другое тело — тело как источник наслаждения, образованное исключительно эротическими функциями и не имеющее никакого отношения к нашему физиологическому телу: оно есть продукт иного способа членения и иного типа номинации».
В проекции постмодернизма, бытие субъекта — это не только бытие в текстах, но и текстуальное по своей природе бытие (см. Симуляция).
Развивая идею неклассической философии о том, что Т., по словам Марселя, есть своего рода «пограничная зона между быть и иметь», постмодернизм переосмысливает феномен интенциональности сознания в качестве направленного вовне желания, — как пишет Гваттари, «желание — это все, что существует до оппозиции между субъектом и объектом». Фиксация структурным психоанализом вербальной артикулированности бессознательного (Лакан) приводит постмодернизм к трактовке желания как текста. — Вербально артикулированное желание направлено на мир как текстуальную реальность, в свою очередь, характеризующуюся «желанием-сказать» (Деррида).
В контексте этого вербально артикулированного процесса утрачивается не только дуализм субъекта и объекта (в контексте общей парадигмальной установки постмодернизма на отказ от презумпции бинаризма), но и дуализм тела и духа, что задает фундамент для парадигматической установки, получившей универсально принятое название «сращивания тела с духом». — Т. понимается как семиотически артикулированная и ориентированная текстуально: как пишет Р.Барт, «удовольствие от текста — это тот момент, когда мое тело начинает следовать своим собственным мыслям». И, наоборот, текст обретает характеристики Т.: как пишет Р.Барт, «текст обладает человеческим обликом; быть может, это образ, анаграмма человеческого тела?
Несомненно. Но речь идет именно о нашем эротическом теле». Т., т.обр., артикулируется постмодернизмом как сфера разворачивания социальных и дискурсивных кодов: «феноменологическое тело» у Мерло-Понти, «социальное тело» у Делеза и Гваттари, «текстуальное тело» у Р.Барта, etc. — и оказывается, подобно всем дискурсивным средам, «местом диссоциации Я» (см. «Смерть субъекта»). В этом отношении философия постмодернизма рефлексивно осмысливает себя как «философию новой Т.». (См. также Тело, Тело без органов.)
М.А. Можейко
