Экзистенциальная психология. Целостность и человек
За экзистенциальной психологией не стоит никакая теория личности. Это сила и слабость экзистенциальной психологии. Избегается само понятие «личность», используется, в основном, понятие «человек». Есть также понятие «самости», которая в экзистенциальной психологии понимается как открытость человека миру. Мир человека характеризуется в экзистенциальной психологии четырьмя измерениями, между которыми нет иерархии: физическое, социальное, психологическое и духовное.
Бинсвангер старался решить задачу описания человеческого существования в его целостности, вопреки биологизму Фрейда. Психоанализ не устраивал Бинсвангера как любые «объясняющие» подходы к человеческому сознанию. В научных теориях, пишет он, «реальность феноменального, его уникальность и независимость поглощаются гипотетическими силами, влечениями и управляющими ими законами».
Наука о человеке должна описать человеческое существование в его целостности. Фрейд же сводит экзистенцию человека к гипотетическим универсальным законам. По замыслу экзистенциалистов, понятие «бытие-в-мире» предназначено для того, чтобы подчеркнуть неразрывную целостность субъективного и объективного. Дихотомия «объект-субъект» признается как ошибка Декарта, а картезианская картина мира — как следствие отчужденного восприятия действительности. Ни субъективное, ни объективное не изначально. Мир — это структура значимых отношений, которую создает сам субъект.
Бытие-в-мире, по Бинсвангеру, имеет 3 модуса:
* Umwelt — физический мир, который с нами разделяют все живые организмы;
* Mitwelt — социальный мир, сфера общения с другими людьми;
* Eigenwelt — мир самости (в том числе телесной), присущий только человеку.
Разделение телесного и духовного, по мнению Бинсвангера, снимается в онтологии Хайдеггера. В рамках Dasein-анализа телесность человеческого существования не отрицается, она рассматривается как «заброшенность». Человек ситуационно определен и подвергается внешнему воздействию. Но это воздействие не определяет поведение человека, оно принимается как возможность выбора. Человек обречен быть свободным, так как сталкивается с единственной необходимостью: все время выбирать.
Бинсвангер считал, что психиатрия должна рассматривать человека по-новому, в его целостности, и для обозначения единства всех модусов предлагал термин koinonia — соучастие. О нарушении такого единства свидетельствуют невротические симптомы. Поэтому, когда критики экзистенциальной психологии говорят о том, что Eigenwelt — это главный модус у Бинсвангера, а два остальных мира не соотносятся между собой, то это неверно. Просто мир самости — это основа, на которой строится отношение к остальным модусам, а koinonia объединяет эти модусы. Именно о нарушении единства трех модусов свидетельствуют неврозы.
Босс также считал, что у Хайдеггера преодолевается дуализм субъективного и объективного, хотя подчеркивал, что Dasein — это не человек, а здесь-бытие, открытость, «просвет», в котором выявляется смысл бытия. Бытие-в-мире залечивает разрыв между субъектом и объектом и восстанавливает единство человека в мире. Это не означает, что люди связаны с миром или взаимодействуют с ним. Это означало бы, что люди и среда — это две отдельности. Человек и мир именно едины. В последних работах Босс даже стал вводить дефис в выражение «Dasein», возможно, чтобы подчеркнуть, что «Da» означает не просто «там», а «именно там».
В открытости человека бытие получает возможность проявить себя, но сама эта открытость возможна лишь благодаря тому, что бытие открывается человеку. Человек служит получателем послания бытия, да и сам он «послан» в мир, чтобы бытие могло «открыть» себя. Человеку нужно просто вслушиваться в «язык бытия», позволяя тем самым говорить самому бытию.
М. Босс был лично знаком и дружен с Хайдеггером. Босс пошел по пути, проложенному феноменологической психологией. Но постепенно Босс приходит к выводу, что его взгляды по целому ряду пунктов отличаются от концепции Бинсвангера и других экзистенциалистов, которые, как он считал, неверно истолковывали «Бытие и время». Учение Хайдеггера — не экзистенциализм, не антропология, а онтология, учение о бытии, считал Босс. В отличие от Бинсвангера Босс не говорит о различных миропроектах, но обсуждает существование в терминах открытости и закрытости, открытого или закрытого, светлого и темного, широкого и узкого. Нет смысла говорить о существовании чего-то, если нет того, кто «высвечивает» это существование. Человек и мир друг без друга не существуют, они едины и конституируют друг друга. Люди не имеют существования, отдельного от мира, как и мир от людей. Человек «раскрывает мир». Люди — это «просвет, в котором все, что должно быть, действительно высвечивается, возникает, появляется как феномен». За феноменами ничего не стоит. Они — суть реальности. В экзистенциальном анализе человек пытается увидеть, что представляет проживание и описать его настолько точно, насколько позволяют языковые средства. Не следует искать скрытые причины или смыслы. Человек не придает смысл объектам: они открывают свои смыслы человеку, когда он открыт для их принятия. В открытости человека бытие получает возможность проявить себя, но сама эта открытость возможна потому, что бытие открывается человеку. Человек служит «получателем» послания бытия и сам он «послан» в мир для того, чтобы бытие могло «открыть» себя. Главную задачу экзистенциального анализа Босс видит в излечении от неврозов и психозов посредством преодоления всех предвзятых понятий и «субъективистских» интерпретаций, заслонивших бытие от человека. Необходимо феноменологически описать изначальный уровень соотнесенности человека с миром, отбросив все объяснительные конструкции, в частности, психоаналитический понятийный аппарат: например, не «бессознательные влечения», а «сокрытое» для личности.
Т. к. бытие в мире есть целостный феномен, то у человека нет собственных потенций и задатков — все в бытии и от бытия. Поэтому, по мнению Босса, не нужно учить пациента вступать в контакт с другими людьми (он изначально находится в «открытости» с другими), нужно только снять барьеры, блокирующие изначальную открытость («позволить быть как есть»). Однако не совсем понятно, как можно побудить некоммуникабельного больного принять эту позицию.
Волевые усилия, обучение технике коммуникации, групповая психотерапия и «ориентированная на другого» терапия Роджерса могут только ухудшить положение больного, по мнению Босса. Босс отмечает, что знание о смерти не оставляет людям выбора кроме жизни в некотором постоянном отношении к смерти, «бытии к смерти», что заставляет нас быть ответственными буквально за каждый миг нашего существования. Я согласна с тем, что знание о смерти накладывает на нас ответственность, но на мой взгляд, просто невозможно жить каждый день, помня о «смерти за левым плечом». Такое знание должно выступать на первый план периодически, позволяя сделать правильный выбор или изменить уже существующее в жизни.
Экзистенциальная психология противостоит взглядам на человека как на вещь. Человек свободен и один ответственен за свое существование.
Бинсвангер, будучи профессионалом-психиатром, обращается к феноменологии как к науке. Феноменология — вообще основной метод работы экзистенциалистов. Однако здесь Бинсвангер сталкивается со следующей трудностью: если другой человек является не более чем проекцией моего субъективного опыта (феноменология), то любая возможность адекватного познания внутреннего мира другого человека становится проблематичной. Это ограничение Бинсвангер старается преодолеть с помощью учения Шелера о «симпатии». По Шелеру, душевная жизнь других людей постигается нами непосредственно и даже раньше, чем наша собственная. Однако и теперь Бинсвангер оказался в странном для психиатра положении: если цели, интенции, эмоции другого человека даны каждому в непосредственном видении, то невозможно ошибиться при оценке намерений и эмоций другого человека (например, в постановке диагноза). От учения Шелера тоже пришлось отказаться, хотя позднейшее учение Бинсвангера о «любовном-бытии-друг-с-другом», несомненно, связано с шелеровской философской антропологией.
Интересным в плане подлинного, истинного общения «Я» и «Ты» в духе экзистенциализма стало учение К. Ясперса об «экзистенциальной коммуникации». Практически все философы-экзистенциалисты говорили об уникальности и непостижимости экзистенции. Данный тезис выдвигался ими против «объективирующих» наук, превращающих индивида в вещь среди вещей. Но даже в повседневном общении с близкими людьми мы не перестаем думать с помощью понятий, отделяем себя от других с помощью рефлексии, рационально осмысляем сказанное ими, пытаемся понять мотивы их поступков и т. д. Другими словами, мы почти всегда смотрим на других извне. А это значит, что уже одним своим взглядом превращаем других людей в объекты, в предметы.
Мир человеческой жизни Бинсвангер отождествляет с миром «заботы» Хайдеггера. Преодоление своей «неподлинности» (человек — вещь, предмет) Хайдеггер видит в радикальном отделении экзистенции от внешнего мира. Но преодолевается ли тем самым неподлинность? Бинсвангер отвечает однозначным «нет»: ведь выбор осуществляется в том же мире «заботы». Человек свободен менять только социальные роли, он обречен «играть» всю жизнь. Бинсвангер считает, что социальная жизнь бесчеловечна, но она необходима и является хоть и неподлинной, но универсальной стороной человеческого существования. Говоря словами Гёте, «как ни было бы общество ужасно, но человек немыслим без людей».
Бинсвангер понимает несостоятельность экзистенциалистского индивидуализма у Хайдеггера на первом этапе его философствования, а позднее у Сартра. Бинсвангер ставит проблему межличностного общения и показывает невозможность трактовки личности в оторванности от других людей. Индивидуалистическое самоутверждение ведет к потере человеком всякого внутреннего содержания, к пустоте, «ничто», а в конечном счете, даже к психическому заболеванию. «Бунту» он противопоставляет любовь, подлинное взаимоотношение «я» и «ты». Поэтому, когда экзистенциальную психологию обвиняют в том, что она проповедует разобщенность , оторванность, разделенность людей, это говорит лишь о плохом понимании экзистенциальной психологии.
Вообще Бинсвангер привлекает именно своей вдумчивостью, иногда и критикой экзистенциальной психологии, своими собственными взглядами, пусть и идущими вразрез с философией Хайдеггера. Любовь Бинсвангер противопоставляет миру «заботы», бытия-к-смерти, забеганию в «ничто». Если Сартр определяет свободу как способность к отрицанию, а любую идентичность с самим собой считает «дурной верой», то для Бинсвангера это психологическая необходимость, ибо потеря согласия с самим собой рассматривается им как свидетельство невротического расстройства. Некоторые приводимые Бинсвангером клинические случаи своими чертами напоминают героя Сартра «Тошнота»: именно так должны переживать мир люди с тяжелейшим неврозом, переходящим в психоз.
Вслед за другими экзистенциалистами Ролло Мэй отрицает возможность рационального и объективного познания человеческой экзистенции и разделения на субъект и объект. Человек и мир неразрывно связаны друг с другом. Мир личности невозможно понять через описание всевозможных факторов внешней среды, которая есть лишь один из модусов этого бытия-в-мире. По Мэю, имеется множество окружающих миров, столько же, сколько имеется индивидов. Мир включает в себя прошлые события, но они существуют не сами по себе, объективно, а в зависимости от отношения к ним человека, от того смысла, который они для него имеют.
Ирвин Ялом пишет: «Экзистенциальный взгляд смотрит «сквозь» субъект-объектное расщепление и глубже него: он видит человек не как субъекта, который при определенных условиях может воспринимать внешнюю реальность, но как сознание, участвующее в построении реальности». Именно поэтому Хайдеггер говорит о человеке как о Dasein. «Da» указывает на то, что человек присутствует, но в то же время организует мир.
Отношение к экзистенциальным характеристикам.
Ирвин Ялом называет их «конечными данностями» существования и выделяет четыре данности: смерть, свобода, изоляция и бессмысленность. Также можно выделить такие экзистенциальные характеристики как тревога, вина, время, чувство бытия. Я буду говорить лишь о двух характеристиках — смысле/бессмысленности и времени.
