Психология

АВЕНАРИУС (Avenarius) Рихард (1843—1896) — швейцарский философ, один из основателей эмпириокритицизма. С 1876 — совмест (Avenarius) Рихард (1843—1896) — швейцарский философ, один из основателей эмпириокритицизма. С 1876 — совместно с Вундтом — начал издавать в Германии «Трехмесячник научной философии».

Преподавал «индуктивную философию» в университете Цюриха (1877—

1896). Основные сочинения: «Философия как мышление о мире по принципу наименьшей траты сил. Пролегомены к критике чистого опыта» (1876), «Критика чистого опыта» (в 2-х томах, 1888—1890), «Человеческое понятие о мире» (1891), «О предмете психологии» (1894—1895) и др. Собственную философскую позицию А. именовал «эмпириокритицизмом» — «надпартийным» философским подходом, критически рассматривающим все, якобы проверенные, истины. Целью А. являлась разработка философии как строгой науки наподобие позитивных природоведческих дисциплин.

Согласно А., «любая область нашей среды устроена так, что индивиды на определенном этапе познания говорят: «Это следует проверить». Если же, по мысли А., «среда — предпосылка утверждения, то последнее полагается как опыт».

Содержанием утверждения в таком контексте выступает «испытанное». Критикуя «чистый опыт», А. призывает вернуться к «естественному понятию мира», постулирующему существование индивидов, элементов окружающей среды, а также — множественность актуальных отношений между всеми ними («закон жизненного ряда»). По версии А., содержание опыта «естественного понятия мира» включает в себя то, что есть данное из меня, из соответствующей среды и из зависимостей между фрагментами опыта. Сопряженная же с данным опытом гипотеза наделяет движения моих близких определенным значением — точнее, трактует их /движения —

А.Г./ как высказывания. Это у А. — «основное эмпириокритическое допущение принципиального человеческого равенства». Началом исследования, его исходным пунктом, А. именует «ближнего», «не затронутого никакой — ни дикой, ни цивилизованной философией». Под опытом подразумеваются лишь мысли, находимые ближним данными, но лишь «такими, какими он находит их данными». Поэтому естественное понятие о мире, согласно А., искажается интроекцией — истинным бичом, по версии А., истории философии. Свою, нетрадиционную, трактовку интроекции А. обозначил так: «В то время как я оставляю дерево предо мною, как виденное, в том же самом отношении ко мне, в каком оно найдено, как данное, — господствующая же психология вкладывает дерево, как «виденное», в человека (т.е. в его мозг).

Это вкладывание «виденного» внутрь и т.д. в человека и есть то, что мы обозначаем словом интроекция». А. разработал учение об «эмпириокритической принципиальной координации», уловив потребность естествознания в философском обосновании новых научных картин исследуемой реальности, идеалов и норм теоретического объяснения. По замыслу А., учение о «принципиальной координации» должно было открыть возможность для преодоления дуализма физического и психического, отрыва наук о природе от наук о человеке, раскрыть эффект воздействия познавательных субъекта, средств наблюдения и т.п. на образ исследуемого объекта. По А., индивид и среда противопоставлены, но они оба как реальности принадлежат одному опыту — то, что описывает критик, суть интеракция или взаимодействие среды и нервной системы индивида. «Исходный ближний» и «близкий ближний», по схеме А., принимают некоторую составную часть окружающей среды за количественно единую для них обоих и называют ее «киноварью». Как писал А.: «Я называю человеческого индивидуума, как (относительно) постоянного члена некоторой эмпириокритической принципиальной координации, центральным членом последней; а составную часть окружающей среды — безразлично, будет ли она опять-таки человеком или деревом, — называю противоположным членом… Некоторая же составная часть моей окружающей среды — ближний — есть центральный член некоторой принципиальной эмпириокритической координации».

Различие между физическим и психическим оказывалось не принципиальным. Познание, в конечном счете, может интерпретироваться как адаптационный процесс биологического порядка, как процедура «восстановления равновесия», как субъективная окраска элементов среды. Наше «Я», согласно А., отнюдь не наделено категориальными структурами (в отличие от мнения Канта): комплекс наших представлений суть результат нашей успешной адаптации к среде. Основанием адекватного теоретического объяснения А. считал принцип «экономии мышления», обусловленный: а) природой мышления как продукта прогрессивного приспособления к среде («мышление как максимальный результат при наименьшей мере силы»); б) функцией философии как «критики чистого опыта» — элиминирование из культурной сферы излишних ее фрагментов типа материализма или спиритуализма. Исходный принцип учения А. — нерасторжимое единство «системы С» или центрального члена, и «системы R» или противочлена, т.е. субъекта и объекта («без субъекта нет объекта и без объекта нет субъекта»). Общее понятие, под которое, согласно А., можно подвести все сущее и которое не может быть подведено ни под какое другое более общее понятие — это «ощущение». В картине мира понятию ощущения А. отводил ключевую роль. Учение А. о «принципиальной координации» не смогло войти в теоретическое основание естественных наук того времени, поскольку не признавало независимого существования объективной реальности, а также излагалось (как и вся философия А.) избыточно тяжеловесным и запутанным языком. Мах предлагал даже создать специальный толковый словарь философии А.

А.А. Грицанов

АВГУСТИН Аврелий (354—430) — философ и богослов, учение которого ознаменовало переход от античной традиции к средневековому христианскому мировоззрению. Считая душу орудием, которое правит телом, утверждал, что ее основу образует воля, а не разум. Тем самым он стал основоположником учения, названного впоследствии волюнтаризмом (от лат. "voluntas" — воля). Индивидуальная воля, согласно А., зависит от божественной и действует в двух направлениях: управляет действиями души и обращает ее к себе самой. Все изменения, происходящие с телом, становятся психическими благодаря волевой активности субъекта.

Так, из отпечатков, которые сохраняют органы чувств, воля создает воспоминание. Все знание заложено в душе, которая живет и движется в Боге. Оно не приобретается, а извлекается из души опять-таки благодаря направленности воли. Основанием истинности этого знания служит внутренний опыт: душа поворачивается к себе, чтобы постичь с предельной достоверностью собственную деятельность и ее незримые продукты. Идея о внутреннем опыте, отличном от внешнего, но обладающем высшей истинностью, имела у А. теологический смысл, поскольку предполагалось, что истинность даруется

Богом. Решая теологические задачи, А. развернул систему аргументов, ставших путеводной нитью для интроспективной психологии последующих веков (принцип единства и самодеятельности души, независимой от тела, но использующей его в качестве орудия; понятие о внутреннем опыте как непогрешимом источнике познания и др.). Вслед за Плотином А. сосредоточился на вопросе о познаваемости субъектом собственных психических актов и состояний, как отличном от восприятия предметов посредством внешних органов чувств, направив психологическую мысль на проблему самосознания. По оценке С.С. Аверинцева, А. с недостижимым для эпохи античности самоанализом, показав коллизии становления личности, создал в европейской культуре традицию "исповедей" (как сочинений, воссоздающих процесс осмысления индивидом своих грехов с целью покаяния), получившую светское развитие у Ж.-Ж. Руссо, Л.Н. Толстого и др. В "Исповеди" самого А., полной глубоких размышлений об отношении личности к другим людям, резко осуждается насилие над ребенком.

М.Г. Ярошевский

АВАНГАРДИЗМ (фр. avant-garde — впереди идущий) — компонента культуры, ориентированная на новаторство и характеризующаяся резким неприятием традиции. Исходно термин «А.» был перенесен Т.Дюре из сферы политики в область художественной критики (1885). В широком своем смысле понятие «А.» может быть апплицировано на соответствующую тенценцию любой культурной традиции (например, известная интерпретация позднеримской культуры в качестве А.); в строгом (узком) своем смысле относится к творческим поискам первой половины 20 в.

Формирование А. связано с отказом от позитивизма в эстетике и реализма в искусстве, а также с доминированием в сфере политики коммунистических и анархистских теорий. Общекультурными предпосылками становления А. выступают: философские идеи Шопенгауэра, Ницше, Кьеркегора, Бергсона, Хайдеггера, Сартра; конституирование лингвистики в качестве дисциплины, имеющей выраженную философскую размерность, обращение психологии к фрейдизму; а также отход от европоцентризма и повышенное внимание к восточным культурам; возникновение в культуре такого феномена, как антропософия. В качестве непосредственных предтечей А. могут рассматриваться эстетика романтизма, разработавшая концепцию антиимитационной (так называемой «музыкальной») живописи и обозначившая вектор внимания художественного творчества к феноменам подсознания, а также импрессионизм, заложивший такие тенденции (оказавшиеся чрезвычайно важными для развития А.), как массовый внеиндивидуальный характер героя и весьма индивидуальная, остро личная точка зрения самого художника. По своему происхождению А. — это художественная программа искусства изменяющегося мира — мира ускорения индустриального прогресса на базе продвинутой технологии, урбанизации, омассовления стиля и образа жизни.

Проблема соотношения А. с модернизмом (см.) имеет несколько измерений. С одной стороны, с точки зрения своих концептуальных оснований, А. тесно связан с модернизмом своим неприятием реалистической эстетики и практически представлен теми же школами, что и модернизм в художественном своем измерении, однако в функциональном отношении А. может быть специфицирован как значительно более отчетливо педалирующий тенденции социального протеста, нежели модернизм. Вместе с тем, модернизм как социокультурный феномен существенно шире А. как по своему содержанию, так и по социокультурной значимости. С концептуальной точки зрения, А. фундирован той презумпцией, что связь искусства с действительностью не имеет ни обязательного характера, ни стабильных форм своего осуществления, но, напротив, находится в постоянном трансформационном процессе, и что именно это позволяет искусству поддерживать подлинный контакт с действительностью, позволяет постоянно обновлять этот контакт (Ф.Т.Маринетти, М

.Дюшан, Т.Тцара, Ф.Пикабиа, С.Дали). Применительно к началу 20 в. А. постулирует ситуацию компрометации «здравого смысла» и «банкротства» традиционных систем ценностей. Такие феномены, как закон, порядок, поступательное движение истории и культуры, подвергаются со стороны А. сокрушительной критике как идеалы, не выдержавшие проверку временем (в данном пункте своей концепции А. весьма близко подходит к моделированию концепции постистории).

А. постулирует отказ «современного» (modern — см.) общества от традиционной интенции культуры на поиски стабильной основы того, что феноменологически предстает в качестве хаоса социальной процессуальности, и провозглашает переориентацию на рассмотрение хаоса как такового в качестве основы социального движения. В соответствии с этими концептуальными основаниями, характерной особенностью А. является его программная эпатажность, имеющая своей целью активное (вплоть до скандального, шокирующего и агрессивного) воздействие на толпу ради пробуждения последней от сна здравого смысла. Сверхзадачей А. выступает разрушение традиционных нормативно-аксиологических шкал, сопряженное, соответственно, с ниспровержением традиционных авторитетов и распадом традиционных оппозиций: «синтез «да» и «нет» — путь к окончательному пониманию, где тезис — подтверждение, антитезис — отрицание, а их синтезом будет понимание» (Дж.Мак-Фарлайн). В этом отношении А. может быть оценен как обладающий мощным потенциалом культурной критики, находящей свое выражение также и в формальном негативизме: «охваченные горячкой вычитаний, художники отделяли от искусства и отбрасывали одну за другой составляющие его части. По мере того, как сокращалось искусство, возрастала свобода художника, а вместе с ней — и значимость жестов чисто формального бунта» (Р.Поджоли).

>С авангардной концепцией художественной и эстетической революции связана программа революции политической, претендующей на тотальное изменение мира. При этом большинство представителей А. не имели твердых политических убеждений, однако, как правило, декларировали оппозиционные взгляды в отношении к наличному социальному состоянию (вплоть до откровенно скандального фрондерства): в стремлении к «новизне» дадаизм был близок анархизму; многие представители русского А. приветствовали социалистическую революцию; итальянский футуризм активно принял идеи Муссолини; многие французские сюрреалисты были членами компартии Франции. Данная установка негативизма обнаруживает себя в отказе А. не только от традиций искусства, но и от самого термина «искусство», — целью А. становится «анти-творчество» в «рамках анти-искусства». Это находит свое проявление в стремлении А. конституировать так называемую «нефилософию», которая была бы близка их «неискусству», раскрывая творческие возможности человека в процессе плюрального видения мироздания. Решительно порывая с классическими традициями изобразительного искусства, А. ориентирован на то, чтобы посредством абстрактных композиций спровоцировать интеллектуальное соучастие зрителя, разбудить обыденное сознание, предлагая ему радикально новый опыт видения мира (сходство позиций поп-арта, дадаизма, футуризма, сюрреализма, экспрессионизма в самооценке своей деятельности не в качестве художественного направления, но в качестве образа мышления). В этом контексте манифесты А. постоянно апеллируют к так называемому «чистому» сознанию, т.е. сознанию, не отягощенному культурными нормами в их конкретно-историческом (и, стало быть, изначально ущербном) варианте.

В поисках такого сознания А. прокламирует абсолютную ценность непредвзятого взгляда на мир, присущего детскому мышлению, на основе чего формируется такой программный принцип А., как принцип инфантилизма (начиная от самых ранних версий экспрессионизма). Пафос А. фундирован, таким образом, идеей плюрализма различных (и при этом аксиологически равноправных, т.е. равновозможных) типов восприятия действительности — и если с точки зрения художественной техники произведения А. могут быть отнесены к абстракционистским, то основой данного абстракционизма выступает программное смешение опыта с импровизацией. В соответствии с этим, проблема собственной социальной легитимности не артикулируется для А. в качестве острой: «авангард ставит под сомнения смысл подражания античному образцу; вырабатывает, в противоположность норме абсолютной красоты, кажущейся независимой от времени, масштаб зависимой от времени, относительной красоты» (Хабермас — см.). Вместе с тем, А. пытается утвердить себя в качестве нового слова в понимании человека, социума, искусства, творчества и морали (в этом плане А. апеллирует к Фрейду — см., обратившему внимание на творческо-креативный потенциал бессознательного). Столь же противоречива и позиция А. в отношении оппозиции элитарного и массового искусства: с одной стороны, для А. характерны ориентации на предельно повседневное сознание (нашедшие программное выражение в позиции искусства поп-арт), с другой — А. тяготеет к интеллектуальной элитарности, ибо массовость предполагает отрицаемые А. унификацию и стандарт. В этом отношении А. не может быть отнесен к массовой культуре, хотя в нем присутствуют элементы массовости (китч, реклама и др.). Таким образом, действие двух сил определяет волны взлетов и падений всех течений А.: с одной стороны — А. поддерживает элитарная публика, с другой — стандартизирующая и тиражирующая новизну мода (см.).

Одним из мощным факторов собственной социальной адаптации (см.) А. считают моду, функция которой — непрерывная стандартизация, включения нового в сферу всеобщего потребления: «вследствие влияния моды, авангард обречен завоевать ту самую популярность, которую сам презирает, — и в этом начало его конца. Фактически это и есть неизбежная, неумолимая судьба каждого движения: восставать против уходящей моды старого авангарда и умирать, когда появляется другая мода» (Р. Поджоли).

Е.П. Коротченко